К миру искусства у каждого собственный ключ. Волшебная дверь открывается не сразу, но стоит ей распахнуться, и ощущаешь крылья за спиной.

Вдохновенный аромат творческих профессий стал открываться мне на детских спектаклях и концертах, а потом я познакомилась с режиссером Михаилом Мархолиа. Мы с родителями прогуливались по набережной, а он шел навстречу: лицо его было светло и лучезарно, полы плаща и шарф развевались на ветру, глаза искрились теплотой.

– Это папа Ромы, режиссер…, – пояснил отец.

– Вот почему Рома бредит театром! – догадываюсь я.

Ученика Сухумской 10-й школы Романа Мархолиа знали все сухумские (и не только сухумские!) дети. Вместе с Баталом Кобахия, Антонеллой Варваровой, Ниной Балаевой, Элей Агумаа, Бесланом Бутба, Аликом Погосяном и другими ребятами он играл в юношеском театре «Ровесник». А потом мы познакомились на репетициях поэтических приветствий к торжественным партийным мероприятиям в Абхазском драматическом театре.

Как выяснилось, Михаил, отец Ромы, тоже «заразился» театром еще школьником. Как раз в том неуемном возрасте, когда один бесстрашно вскакивает на необъезженного скакуна, другой в одиночку уходит исследовать окрестности… Как-то во время одной из таких «нелегальных» вылазок из села Аацы в Гудауту судьба привела Михаила к высокому забору, за которым раздавались оживленные голоса, заразительный смех и аплодисменты. Отодвинув плохо прибитую к забору доску, он стал изучать происходящее: на сцене разворачивалась совершенно иная жизнь… И от того, что речь он слышал плохо, еще загадочнее казались живые картины…

Выяснилось, что в районе проходит Олимпиада школьных театральных кружков, и на следующий день Михаил – теперь уже с друзьями – вновь отправился в город, где они в качестве зрителей пересмотрели все постановки. Как он потом рассказывал, сердце его от увиденного наполнилось какой-то безудержной радостью. Он потерял сон, ночью то и дело вскакивал с постели и принимался повторять реплики и жесты актеров. Домашние всполошились, не заболел ли их драгоценный Мишенька… Но это была не болезнь. Так пробуждалось в нем предназначение.

Возможно, искания Михаила были бы сложнее, если бы не поддержка учительницы литературы Хикур Сангулия. Они вместе выбрали небольшую одноактную пьесу, которую учащиеся очень успешно разыграли на сцене Аацынской школы. Потом еще постановка, и еще.

Чуткий педагог поддерживала в Михаиле желание самостоятельно ставить маленькие спектакли, и всех своих воспитанников возила в Абхазский драматический театр, проводила экскурсии по этажам, сцене и красивым фойе, чтобы дети почувствовали атмосферу настоящего большого закулисья и мощную энергию театра в целом.

Вскоре школьный драмкружок Хикур Сангулия как один из лучших в районе блестяще выступил на театральном смотре в столице Абхазии, и Михаил осознал: зрители в зале аплодируют ему. Значит теперь его жизнь изменилась: он – часть мира, способного очистить душу и вселить в нее живительный огонь.

Окончив школу, Михаил утвердился в желании стать режиссером, а в Гудаутском районном клубе как раз освобождается место режиссера драмкружка. Но приходит повестка на военную службу, и юноша отправляется осваивать роль другого плана – он становится солдатом Советской армии. Учебная часть располагалась в Сталинграде.

Однако и в армии театральный «вирус» не оставлял его: в свободные часы Михаил перечитывал пьесы Пушкина, Гоголя, Островского, Чехова. А когда его перевели в Качинскую авиационную часть, где ценили творчество и при клубе работали кружки, в том числе и драматический, военнослужащий Мархолиа предлагает начальству поставить пьесу Антона Чехова «Свадьба».

Влюбленного в театр брюнета из Абхазии освобождают от занятий на плацу, исполнительниц женских ролей он подбирает из числа офицерских жен и сотрудниц части, а на мужские приглашает посещающих драмкружок однополчан.

Возвращаясь домой из армии, Михаил понимал, что впереди – новая разлука с родными. Ведь ему предстоит учеба. Он выбирает Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии имени А.Островского. Сдав документы в приемную комиссию, в вестибюле института Михаил заприметил своего кумира – народного артиста СССР, лауреата Ленинской премии профессора Георгия Александровича Товстоногова и обратился к мэтру:

– Здравствуйте, Георгий Александрович! Я пришел к вам учиться уму-разуму, надеюсь, примут меня! Я уже интересовался: вы, бывает, берете в режиссеры по своему усмотрению!

Потрясенный такой обезоруживающей прямотой парня в солдатской форме, режиссер с интересом стал расспрашивать, кто он и откуда. Михаил по-солдатски представился, добавив, что уже ставил спектакли в армейском клубе и собирается вернуться работать в Абхазию.

Пройдет несколько лет, и Михаил официально станет стажером у Георгия Товстоногова в Большом драматическом академическом театре имени А. М. Горького. Он присутствует на репетициях, впитывая все нюансы в работе великого Мастера.

В Абхазию Михаил Мархолиа возвращается уже опытным профессионалом, с супругой и сыновьями Романом и Юрием. Он обещал Абхазии стать режиссером и работать ради ее блага, и обещание сдержал.

Он поступает на службу в Абхазский драматический театр имени С. Чанба, знакомится с труппой. Главный режиссер театра Нелли Ражденовна Эшба с теплом принимает молодого коллегу, доверяет его чутью, оценив, что тот безупречно выбирает актеров для той или иной роли. В тот период в театре работают и другие молодые режиссеры, в том числе Дмитрий Кортава. Театр переживает расцвет, он активно гастролирует, талантливую труппу пополняют молодые актеры.

Первой постановкой Михаила Мархолиа стал современный спектакль «Совесть» Д.Павловой по инсценировке В. Токаева. Режиссеру удалось так выпукло и емко подчеркнуть заложенный в основу сюжета конфликт, что работа имела немалый успех у зрителей самого разного возраста и профессий. Следующим сценическим воплощением становится историческая драма «Амхаджир» С. Чанба. С этой пьесы, подчеркивали критики, и начинается абхазская национальная драматургия. Мархолиа ставит спектакль в период, когда о трагедии махаджирства говорили еще не так открыто, как сегодня. Тем не менее режиссер и труппа сумели так пронзительно провести главную линию спектакля, что ни один зритель не выходил из зала без слез. Но любимым драматургом для Михаила был и остается Бертольд Брехт.

Любовь к Брехту Михаила Мархолиа – своего рода наследие от творческого общения с Георгием Товстоноговым. В семье Михаила по сей день хранится книга с дарственной надписью знаменитого режиссера, народного артиста СССР Георгия Товстоногова: «Моему талантливому и перспективному ученику от учителя».    

Близко знавшие Михаила и, конечно, его родные понимали, что столь тонкому прочтению темы способствовала трагедия семьи самого Михаила и тайна его происхождения, которую отец, Киагуа Мархолиа, открыл ему лишь после того, как Михаилу исполнилось 18 лет.

Сын двух семей

Откровение очень непросто далось Киагуа Мархолиа и Зизе Агрба, но они в свое время дали себе слово, что обязательно расскажут любимому сыну, что они – его приемные родители. А происходит он из рода Куджба, является прямым потомком махаджираКапыты Куджба, родным сыном преследуемых бериевскими палачами внука Капыты, Аскерби Куджба, и абазинки – красавицы Фатимы из рода Гудегушевых.

Михаил родился 10 января 1937 года, и судьбе было угодно, чтобы это произошло в холодный ненастный день под открытым небом – уже по пути к селу Аацы, за знаменитым Аацынским поворотом. Укрыв обессилевшую супругу потеплее, Аскерби с младенцем на руках вышел на дорогу в надежде встретить кого-нибудь из местных. И вот сквозь шум дождя он уловил скрип колес медленно двигающейся арбы. Чуткие буйволы первыми почувствовали, что может случиться беда, и остановились.

Как пишет друг Михаила Мархолиа и автор биографической книги о режиссере Алексей Аргун, провидению было угодно, чтобы младенец выжил и прославил свою родину и семью. Так произошла встреча Аскерби с Киагуа Мархолиа и Зизой Агрба. В этой семье и нашли приют изможденные путники с новорожденным сыном. А спустя время к Киагуа нагрянули (и в Аацы, оказалось, были предатели). Киагуа хотел себя выдать за Аскерби, но тот не позволил и сам вышел навстречу палачам. Забрали и только начавшую приходить в себя после родов Фатиму. Зизе с маленьким Мишей удалось незаметно выскользнуть из дома. Потом она долго скрывалась у добрых людей в Лыхны.

Эта история произвела на Михаила очень тяжелое впечатление, но он смог принять ее, познакомился с родными Куджба, стал частью семьи, хотя до конца дней оставался на фамилии приемного отца – Мархолиа.

Талант дружить и соединять людей

Люди, однажды искренне полюбившие Михаила Мархолиа, как правило, оставались верны ему всю жизнь. От него исходило некое родственное тепло – он словно окутывал объятиями своего жизнерадостного и щедрого сердца. Рядом с ним все казалось легко: можно было осуществить самую дерзновенную мечту, реализовать любое дело, каким бы сложным оно ни казалось изначально. Непросто в рамки газетной статьи вместить целую судьбу, множество событий ярких и незаурядных, невозможно рассказать о каждой постановке, осуществленной непосредственно Михаилом. Всего их насчитывается более сорока. И среди них, как вспоминает Вячеслав Аблотия, «С любовью не шутят» по пьесе Кальдерона, которую в качестве эксперимента поставили на русском языке. Вячеслав Аблотия играл одну из главных ролей. В спектакле – тоже в качестве эксперимента – были заняты студентки филологического факультета Сухумского педагогического института имени А. М. Горького, и в их числе – Диана Чукбар, которая спустя годы станет спутницей жизни Михаила Мархолиа.

Многолетней прочной дружбой связан Михаил Мархолиа с семьей блистательной актрисы Софы Агумаа, с ее супругом, инженером (в предвоенный период он – главный инженер Сухумского таксопарка) Виктором Джениа, которого молодые граждане Абхазии знали как предпринимателя и мецената Виктора Абаза.

Софа блистала в каждой постановке Михаила, причем в спектакле «Господин Пунтилаи его слуга Матти» по пьесе Бертольда Брехта она сыграла четыре (!) роли. Зал стонал от ее перевоплощений и юмора. Михаил понимал, что Софа – гениальная актриса, и предоставлял ей полную свободу творчества.

Каждый день во время перерыва друзья встречались в уютной кофейне у маленького причала – между морем и гостиницей «Рица» – и пили кофе. А потом расходились – каждый по своим делам: Михаил и Софа – на репетицию, Виктор завозил детей в школу и отправлялся на работу, но каждый знал: вечером они снова встретятся и будут обсуждать события дня.

Виктор Камедатович Джениа не раз помогал находить средства на творческие проекты Михаила Мархолиа и сам финансировал его фильмы, в частности, «Воспитатель».

Проекты у друзей были не только в сфере искусства. Так, на землях села Аацы в начале 80-х годов Виктор Джениа и Михаил Мархолиа построили прекрасный дом. Он выходил фасадом на главную дорогу республики. Как принято говорить сегодня, это был их совместный проект, и друзья им очень гордились. Все обращали на этот дом внимание. Заметил его и первый секретарь ЦК Компартии Грузии Эдуард Шеварднадзе во время своего очередного визита в строптивую Абхазию. Увидев прекрасное здание, выбивавшееся из категории «скромная советская архитектура», глава Грузии остановил кортеж, обошел дом со всех сторон и, выяснив, кому он принадлежит, отдал распоряжение снести верхний – самый красивый – этаж. Так и сделали. Прекрасное здание было погублено.  

Искусство реализовывать мечты

В 1979 году в Абхазии создается Сухумский театр юного зрителя, в котором по задумке предполагалось ставить спектакли на русском языке. Ведь в курортной республике с теплым солнечным климатом большую часть года – тысячи и тысячи гостей, и был востребован репертуар на русском. Как вспоминают участники событий, решение об открытии театра было получено партизанским способом. Возглавлявший в то время Министерство культуры Абхазской АССР Алексей Аргун добился приказа об открытии театра напрямую в Министерстве культуры СССР, благодаря личным связям с министром. А. Аргун сознательно обошел нижестоящие инстанции Грузинской ССР, чем вызвал резкое недовольство и выговоры. Но отменить приказ союзного министра было уже невозможно.

В 1980 году Михаил Мархолиа был назначен главным режиссером, а Иван Царгуш, прежде руководивший Домом культуры им. Горького, – директором. Вместе они отправляются в творческое турне по городам, в которых есть театральные вузы, на дипломных спектаклях присматриваются к актерам. Наибольший интерес возник к курсу Днепропетровского театрального училища под руководством известного театрального педагога Нелли Пинской. (Многие ее ученики и сегодня – известнейшие медийные лица актерского цеха России и Украины). Студенты были хороши, и набор дипломных спектаклей обещал эффектное начало работы театра. Помимо выпускников, Михаил Мархолиа пригласил в Абхазию и других актеров и специалистов. Он задействовал все свои связи, возможности и, безусловно, обаяние, чтобы привлечь к работе над спектаклем лучшие творческие силы Абхазии и днепропетровцев.

И хотя у театра не было собственного помещения (репетиции проходили в Доме культуры имени Горького), и финансирование скромное, уверенность самого Михаила Мархолиа в успехе передавалась всем членам команды. Ольга Судакова из Государственной хоровой капеллы Абхазии занималась музыкальным оформлением и репетировала вокальные партии, руководитель детского хореографического ансамбля Людмила Чихладзе – танцевальные. Особую красоту спектаклю придала талантливая работа сценографа Ирины Ткаченко, приглашенной из Днепропетровска на должность главного художника театра. В основе прекрасных декораций и костюмов – ткани, переданные театру ткацкой фабрикой. К премьере с вдохновением и азартом готовились все сотрудники театра.

И вот уже на сцене вырастают, удивляя естественностью, сказочный дворец, волшебный сад, купеческий терем, дремучий мшистый лес… В роскошном пространстве сцены Абхазского театра, оборудованной механизмом вращения, это воспринимается как невиданный шедевр.

Премьера «Аленького цветочка» и одновременно открытие театра потрясает великолепием и масштабами. Присутствовавшие на спектакле и сегодня помнят свои впечатления. Михаил Мархолиа принимает поздравления, среди пришедших выразить восхищение и секретарь Абхазского обкома комсомола Диана Ивановна Чукбар. Она впервые привела в театр маленькую дочку, в театр, о котором сама Диана и ее подруги давно мечтали.

Кино как оружие

Какой бы важной частью жизни Михаила Мархолиа не был театр, его манил и мир кино. И когда его коллега и друг, актер и первый в Абхазии кинорежиссер Вячеслав Аблотия вернулся из Москвы с дипломом Института кинематографии, они тут же вместе взялись за создание студии «Абхазфильм».

– Согласования в Тбилиси я взял на себя, – рассказывает Вячеслав Андреевич, – у меня как у выпускника Тбилисского театрального института там были профессиональные связи, а вот все, что касается внутриабхазской организации дела, то мы постоянно были вместе: на прием в Совет  Министров, в Министерство культуры, на согласование (или, точнее, «выбивание» штатов для нашего детища), мы все делали сообща и очень дружно. Михаил был талантливым человеком не только в творческом отношении. Он обладал редким даром быть другом. В соответствии с нашими скромными в отношении штатов возможностями я возглавил студию «Абхазфильм», а Михаилу была отведена должность руководителя отдела по производству документальных фильмов.

И хотя я много лет дружил с Михаилом, знал его очень хорошо, но в полной мере оценил его именно во время сьемок фильма «Колчерукий» по Фазилю Искандеру. Фильм финансировался государством. На мне были режиссерские обязанности, на Михаиле Мархолиа – административные. В селе Отхаре Гудаутского района мы построили декорации – полноценный традиционный абхазский дом и здание сельсовета в духе времени, в котором жили герои нашего фильма. Все, что требовалось для сьемок, – а это был огромный объем реквизита, деталей для костюмов, бревна, краски для декораций, – все доставал и доставлял Михаил.  К назначенному времени съемок, без малейшей задержки, договаривался с транспортом, часто использовал собственную машину. Благодаря его потрясающей энергии, знакомствам, харизме, умению договариваться с легкостью, юмором, сьемки проходили на подъеме, и, как со стороны казалось, очень легко и просто. Но какое за этим скрывалось напряжение, воля, какой колоссальный труд!

Накануне Отечественной войны народа Абхазии, буквально 12 августа Михаил Мархолиа завершает работу над публицистическим фильмом «Свидетель» по Юрию Лакербай, в котором рассказывает о красоте, истории, обычаях родной Абхазии, о том, что абхазская земля никогда не была Грузией, как пытаются это представить грузинские ученые. В то время как отснятый фильм отправляется на студию имени Довженко, сам Михаил летит в Москву – ему предстоит достать пленку, на которой будут печататься копии фильма. 14 августа он прилетает в Киев, где его ждут на студии и копировальной фабрике.

Он входит в номер гостиницы, включает телевизор и видит грузинские танки на Красном мосту. Тут же едет в аэропорт и летит в Адлер.

Он понимает: ему нужно довести до конца свой фильм. Он и есть его оружие. До конца жизни Михаил благодарит друга и коллегу Николая Мащенко, который помог ему в то время довести фильм «Свидетель» до зрителя. Первый показ состоялся в зале студии имени Н. Довженко, все присутствовавшие единодушны во мнении, что фильм появился своевременно. Следующий показ в Доме кино. Потом Москва, где «Свидетель» показали девять раз при полных залах. А 17 июля 1993 года его транслировали на первом канале Российского телевидения.

Николай Мащенко знал, как это важно для Абхазии. Ведь это он в 1970 году снял первый в истории фильм на абхазском языке – «Сотворение» по повести Дмитрия Гулиа «Каштановый дом».  Да, это тот самый фильм, на показе которого многие из нас на днях присутствовали в РУСДРАМе, – 55 лет спустя после того, как он был создан. Однако мало кто знает, что снять этот фильм известного советского режиссера вдохновил Михаил Мархолиа.

В бессмертие…

В 2004 году Михаил Мархолиа, очень тяжело переживавший смерть младшего сына, Даура, уходит в лучший мир.

В такие минуты и познается, насколько значим был покинувший нас человек. В самой Абхазии он был знаком, без преувеличения, каждому… Поступали соболезнования из российских театральных городов, от друзей. И даже коллеги из Тбилиси, волею истории оказавшиеся во вражеском стане, нашли способ передать искренние письменные соболезнования…

С большой скорбью провожали Михаила в последний путь не только коллеги. Вся творческая интеллигенция. Осиротела и любимая Михаилом кофейня «У Акопа».

На рисунке, который за четыре дня до рокового часа выполнила заслуженный художник Абхазии Зоя Джинджолия, Михаил, как обычно, в настроении, располагающем за чашечкой кофе к общению с друзьями, спокоен и улыбается…

Незадолго до ухода Михаил дал интервью Первому каналу на российском телевидении, в котором сказал: «Кофейня «У Акопа», хоть и именуется в народе «Брехаловкой», но во все времена она была нам нужна как место общения и один из немаловажных, так называемых институтов по формированию взглядов, настроений и политических воззрений самого разного толка».

И это еще не все о нем…

«Сцена Абхазского театра… Она была свидетелем его поисков, полета фантазии, переживаний, надежд… И она стала местом последнего пристанища Режиссера, Человека, Гражданина – Михаила Мархолиа.

Зрительный зал полон. Пришли все, кто чтил его талант, его творчество, его вклад в абхазскую культуру.

Сказаны все добрые и нужные слова благодарности, слова прощания.

Зал встал. Последние минуты. Последние аплодисменты. Так уходят театралы…

Жизнь, конечно, идет дальше. И по сухумским улицам будут так же идти знакомые нам люди. Только не будет среди них веселого, шумливого, со своеобразным говорком, всегда элегантного, в белом, с небрежно (немного по-парижски) закинутым назад шарфом Миши Мархолиа.

«Это – потеря», – так точно и нестандартно для некролога определила место Михаила в калейдоскопе сухумских лиц и характеров моя старшая подруга и коллега Лилиана Яковлева.

Мы не позволим себе грустить. Потому что он с нами – в свежести морского бриза, счастливых озарений и безусловной любви к людям. Если человек – праздник, не может быть иначе.