Из воспоминаний Мананы Цижба-Купалба:

«Степа был бесценным собеседником. Я вспомнила один эпизод… мне было 18, когда я попала в семью, где он был зятем. Мы были очамчирские, а они – гудаутские, как у нас любят говорить, это нас сразу сблизило, и было много добрых, семейных шуток… Заодно он прощупывал меня на знание художественной литературы, шутя при этом, что ткварчальцы особо образованные… Я старалась не подвести. Размышляли о философии жизни, говорили о том, как надежда спасает. И вот однажды он начал рассказывать о заболевшей девушке, которая ждала своей смерти с падением последнего листа с дерева, которое она видела, глядя в окно… А я завершила историю, сказав о художнике. Степа был впечатлен, узнав, что я читала О. Генри. Затем, не сдержав эмоций, сказал моему супругу: «Ты вообще знаешь, кого ты привел?» Скажу откровенно: его похвала меня окрылила. Мне казалось, что он знает всё. Я с ещё большим рвением читала книги, чтоб к следующему приезду Степы было что обсудить. Я его глубоко уважала и любила. Это бесценное и, увы, последнее время, когда он приехал в Гудауту за боеприпасами и лекарствами. Он находился у нас, на Замостянской. Мы каждый вечер вместе складывали и упаковывали  всё, что удавалось приобрести. Общались до глубокой ночи. Вся семья его очень любила. Владимир Константинович, помню вы тоже у нас оставались, помню, ваши бурные споры о политике. Простите, но захотелось рассказать о замечательном человеке – родственнике. Светлая и вечная память тебе, наш дорогой Степа!..»

***

Всего один день отделяет даты гибели Степана и Даура (Дыма) (2.12.1993 – 3.12.1993 гг.), которые под непрерывным шквалом вражеского огня, до последнего часа прикрывали отступление своих однополчан. Однажды после войны я поднялся на Ануаа Рху с боевыми друзьями Степана. Они подвели меня к тому месту, откуда герой выстрелом из гранатомета наносил удары по вражеской технике. Друзья воспроизводили в памяти обстоятельства гибели Степана. По Ануаархувской дороге поднимались грузинские танки, БМП, БРДМ. Под их прикрытием с целью захвата сопки шли одни за другими подразделения вооруженных до зубов грузинских войск. Бесстрашный Степан, весь пропитанный духом преданности каждому клочку родной земли, отчаянно отстреливался до последнего. Стрелял он стоя, навытяжку, пока вражеская пуля не поразила его прямо в голову. Вот так погиб он стоя, презрев смерть, надсмехаясь над трусливыми оккупантами, пытавшимися изобразить из себя неслыханных вояк.

***

…Помню, когда погиб Степан (3 декабря 1992 г.) я с его вдовой, моей невесткой Ингой Купалба прибыл вертолетом из Гудауты в Ткуарчал. Встретил нас Заза, который в тот же вечер повез нас в с.Джгиарда. Мы привезли с собой одну канистру бензина, зная, что топливо в блокадном восточном регионе – большой дефицит. Зазу это несколько смутило. Он сказал, что как-нибудь сам решил бы проблему, хотя потом признался, что каждая капля бензина там, на Восточном, – на вес золота.

На второй день мы добрались из с. Джгярда до Кутола, где рядом с сыном известного абхазского поэта, ученого Бориса Гургулиа – Героем Абхазии Абзагу был похоронен Степан. Это был рыцарский поступок самого Бориса Алмасхановича. Тамышцы, вынужденные временно покинуть свои жилища, хоронили своих сыновей в соседних селах, куда еще не успела ступить вражеская нога. Пока мы оплакивали в пос. Ачааркыт наших братьев-героев, постоянно шел обстрел абхазских рубежей из установок «Алазани» с высоты Ануаа-рху, захваченной грузинскими войсками.

***

Степа был парень интеллигентный, мыслящий, эрудированный. Рыцарство и самоотверженность были присущи его богатырской натуре. Если бы он захотел, я думаю, мог бы найти себе место в каком-нибудь штабе, где-нибудь подальше от фронта, помогая нашим штабистам в составлении каких-либо важных аналитических документов. Но я хорошо знал его характер, его волевой и решительный настрой. Он все время рвался туда, где происходили главные, судьбоносные события. Помню, даже в дни пребывания в Гудауте, услышав, что началось освобождение Гагры, успел срочно поехать туда и дойти с оружием в руках, вместе с друзьями до санатория «Украина».

Он был человеком идейным, одержимым, свобода и судьба Апсны были для Степана Самсоновича смыслом его пребывания на этой священной земле.

«Всем смертям назло…»

 Тяжело бывает мне, когда приезжаю в родное село Тамыш, в тот самый двор, где когда-то, в мирные времена, с восточной и западной стороны двора, стояли как бы симметрично два двухэтажных дома, не отгороженных друг от друга изгородью… Тяжело осознавать перемену: что было до трагических событий и что стало с этим двором потом, когда на нашу страну обрушилась беда… Здесь, на этом широком общем дворе, устланном зеленым ковриком, мы со Степой, Зазой, Семеном, Асланом и Астамуром еще пацанами гоняли мяч, особо не беспокоясь о правилах игры… Бывало, что с мы безумным азартом состязались в традиционной абхазской вольной борьбе – бҕарҵахьы аиқәҧара...

 Война надолго лишила нас этого азарта. Едва успели зарубцеваться раны Самсона и Талико, как погиб, храбро сражаясь, в Кодорской антитеррористической операции (2001) Семен – Степин младший брат, опора всей нашей большой семьи. Трагически оборвались жизни молодых, энергичных сыновей Степана – Арсоу и Баграта. Но, как говорится, «всем смертям назло» жизнь на нашем старом пепелище продолжается. Мать Степана Талико (Венера) Дзыкуровна, не покидающая этот видавший виды и искореженный гусеницами грузинских танков двор, пытается превозмочь горе надеждой на счастливое будущее своих внуков и правнуков, которые тянутся сюда, к неугасаемому очагу, к возрождающейся жизни… к этим деревьям, в стволах которых до сих пор видны заржавелые осколки вражеских снарядов…

Время от времени собираемся мы здесь всем родовым гнездом, чтобы соблюсти священный ритуал традиционного моления, и мне доверено, держа в левой руке ветвистый фундуковый шампур с сердцем и печенью жертвенной живности, и в правой руке – зажженную свечу, – обращаться к Всевышнему с мольбой о том, чтобы он помог нам возродить очаг наших достойных предков, пахавших и сеявших на этой земле во имя мира, спокойствия, полнокровной жизни и вечного благоденствия… 

Владимир Зантариа,

писатель, доктор филологических наук, академик, ветеран национально-освободительного движения Абхазии