Только в советское время ре­сторан являлся государственным и находился под пристальным вниманием чиновников различ­ных структур, вплоть до партий­ных, которые часто приводили сюда высоких московских и за­морских гостей.

Сразу после войны «Нартаа» стала арендным предприятием «Абхазуниверсалторга», и у него в учре­дителях была семья Михаила (Хицкура) Барцыц – его жена Жанна Копашавидзе и сын Даур. Даур общительный, умеет ула­живать конфликты и налаживать любые дела, что важно в таком деле, как ресто­раторство, отмечает отец. Сам отец, Ми­хаил Тишкович Барцыц, работал на этом объекте с 1969 года. Вначале заведующим шашлычным цехом, администратором, исполняющим обязанности директора, и потому он знает, каким должны быть ресторан или апацха, предлагающие на­циональные блюда, а также знает, какие условия и проблемы возникают в совре­менных условиях, когда ты организуешь это непростое дело.

– Чужих не стоит брать на объект, хотя многие просят меня принять в помощни­ки того или иного человека, – поясняет Барцыц-отец. – Я не верю людям, которые никогда не работали в торговле. Недоста­точно того, что человек имеет деньги и что-то в состоянии на них построить. Но он больше ничего не умеет. И бывают си­туации, когда на объекте нет прибыли, и он продаёт свою долю другому человеку. Это называется раздербанить все. Бывает и другое: почувствовав на объекте хоро­шую прибыль, захочет тебя вытеснить. Такое показывают и в кино, и на практике происходит – и у нас здесь тоже. Но когда люди приходят трудоустроиться, и видно, что они действительно хотят работать, мы практически никому не отказываем, даже студентам даем возможность поработать летом, чтобы могли заработать деньги на учебу и на жизнь. Понимаем, что раз они пришли сюда, то им это надо, входим в их положение, помогаем. Зарплату соуч­редители и сотрудники получают фикси­рованную и с выработки. А наши затраты направлены на улучшение облика «На­ртаа» и создание удобств для посетителей и обслуживающего персонала, а прибыль вкладываем в развитие объекта.

Да, сегодня «Нартаа» в собственности семьи, и официальным хозяином является Даур. А Михаил Тишкович является ди­ректором объекта и советником сына.

Я всегда, когда приходилось посидеть в «Нартаа», любовалась цветами, другими зелёными насаждениями, спрашивала у персонала, кто сажает их, кто за всей этой красотой ухаживает. А они отвечали, что сами. И теперь этот национальный объект утопает в зелени, её стало ещё больше, даже кукурузу здесь выращивают – не все же приезжие знают, как она произраста­ет. А в «Нартаа», пожалуйста, покажут и расскажут о ней. Время от времени к «ин­терьеру» объекта добавляются и новые постройки в виде апацхи, арбы, а также фигуры, например, пастуха (так похоже­го на хозяина объекта) с козами; наверху на веранде, выходящей на набережную, в углу у костра с котлом мамалыги «устро­ились» дед со старухой. А пару лет назад появилось новое украшение двора – пря­моугольный бассейн с «плавающим» в нём земным шаром. Шар ночью светится и подсвечивает оленя, который находится внутри и якобы в лесу. Такая вот задумка. Когда-то, еще в 1973 году, как вспоминает Михаил Тишкович, на этом месте стояла большая деревянная арфа, но кто-то её сломал. Он вспомнил о ней… и плаваю­щий шар с бассейном сделали железны- ми. В бассейн уже пошли монетки от посетителей – на счастье и для новой встречи с «Нартаа». Монетки вынимают цыганские детки.

Многое за последние годы реконструи­ровано в подсобных помещениях. Хача­пурная стала просторной и прозрачной – посетителям видно, как повара работа­ют: раскатывают тесто, заправляют его сыром, отправляют в печи, правда, уже электрические, а не на дровах. Так реша­ется спрос не только на круглые хачапуры, но и на лодочки, иначе не успеть удовлет­ворить потребности гурманов в них. Ведь вырос и поток туристов в Абхазию, соот­ветственно выросла и посещаемость тако­го колоритного заведения, как «Нартаа». Поэтому расширены площади посадоч­ных мест с 87 единиц до 150 ныне. Но обслужить могут и большее количество людей.

Правда, что касается хачапуров-лодо­чек, то у местных гурманов по этому по­воду большое сожаление. Многие из нас помнят, что по вкусу и аромату они от­личались от нынешних. Но Михаил Тиш­кович, комментируя это, успокаивает: «Постоянно на дровах не получается гото­вить, да и дорого это стало. Но печь мы не демонтировали – на случай отключения электроэнергии. Если хотите, можете по­звонить нам заранее, и мы приготовим ло­дочки на дровах. Хотя в электропечи они получаются не хуже. Вообще, с дровами у нас возникла ныне проблема, и не только у нас. Апацха, в том числе и шашлычная, работают на дровах, а сейчас появился не­понятный запрет на завоз дров в город – без учёта потребностей нашей националь­ной кухни, наших апацх.

Еще о новшествах в «Нартаа» за по­следние годы: построены новые раздевал­ки, посудомоечный блок (раньше чуть ли не на улице мылись тарелки и стаканы), отремонтирован туалет, балкон второго этажа переднего корпуса закрыт прозрач­ными рамами для тепла в зимнюю пору (летом они раздвигаются).

Меню ресторана-апацхи всё то же – на­циональная еда, начиная с мамалыги, сыра, копченого и вареного мяса, фасоли, алычовой подливы, солений, хачапуров и кончая вином и водкой.

Михаил Тишкович защищал Родину, когда началась грузино-абхазская война 1992-1993 годов, находился на Гумистин­ском фронте, в районе висячего моста.

– Сидели с врагом друг против друга, на расстоянии 120 – 150 метров, как говорят, смотрели глаза в глаза… Перед мартов­ским неудачным наступлением, в первую ночь, ждали, что дадут сигнал, и мы пой­дем, но сигнала не поступило, не знаю, кто виноват и что помешало, – уклоняет­ся от прямых высказываний мой герой. По возрасту он не подлежал призыву на все­общую мобилизацию, но не позволил себе сидеть дома. Он находился вне Аб­хазии, в городе Шахты Ростовской области. Услышав о начавшейся войне, поспешил в Абхазию, вме­сте с Шамилем Басаевым перехо­дил Кавказские горы. «Сейчас про него все молчат, а когда он здесь воевал, нормально было! – возму­щается он людской короткой памя­ти или неблагодарности. – Боятся, что кому-то в России это не понра­вится. Но ведь говорить надо прав­ду, и нельзя сравнивать ту Россию с нынешней»…  

– Ребята снабдили нас нурсами (ракетами), которые поставили на машины и стреляли из них. Хоро­шие командиры у нас были – Вова Начач, Камс Тарба. Сколько раз они нас обнимали, когда мы про­водили операцию успешно. Их, увы, уже нет в живых. После освобождения Сухума Вова хотел меня к награде представить, но я сказал: «Наградите всех, а нас было 27 человек, хоть маленькими наградами, а выделять не надо меня отдель-но. Мы все одинаково воевали. Когда всех, тогда и меня». «Я видел, как ты то-то и то-то проделывал», – возражал он. «Ты видел меня, но и другие то же самое делали», – и я возражал в свою очередь. Но все равно медалью «За отвагу» наградили. Дошел до Ингура. Ранений сильных из­бежал, только снайпер однажды снял с го­ловы «шкуру» (так он выразился. – З.Ц.). Я садился, сняв каску, и в этот момент меня и зацепило. Еще бы чуть-чуть… словом, в рубаш­ке родился. Еще раз мне повезло, когда при освобождении Сухума в Ачадаре «обрабатывали» один дом с противником. «Обработав», мы отъехали метров на десять, но у нас (а было нас двое бойцов, об­рабатывавших дом, другие ушли вперёд в наступление) упал пульт, на который нажимаешь и снаря­ды вылетают из нурса. Я сошел с машины и стал этот пульт искать. В это время вражеский миномет­чик выстрелил точка в точку в то место, где перед этим стояла наша машина, – ну, только десять метров отъехали. И не зацепило нас. Словом, опять пронесло. Я наводчиком был. За­ряжаем нурс, наводим прямой наводкой на противника, стреляем и уходим… Это было на том месте, где 8-й полк Внутрен­них войск РА располагался. Я выстрелил так по камням Гумисты, что мощно от­рекошетило, черный дым поднялся, шуму было… и территорию полка под таким прикрытием освободили. На войне шут­кам тоже было место. У нас шесть рас­четов, нурсов, было, из них два наверху, другие внизу. А там внизу, на правой сто­роне Гумисты, армянин жил, не уходил с опасного места, коров, кур имел, кормил наших ребят. Нам как-то ничего не пере­падало, хотя просили. А коровы паслись наверху, где находились мы. Я однажды загнал их в подвал заброшенного дома, подоил и отпустил. И так несколько раз делал. Крестьянин о чем-то догадался, поднялся к нам и спрашивает: «Миша, а почему коровы перестали мне молоко да­вать?» Отвечаю ему: «Разве не знаешь, что снаряды вокруг взрываются, и коро­вы нервничают, потому перестали молоко давать». «А когда начнут давать?» «Когда война закончится».

Война закончилась. Михаил Барцыц – повторюсь – вернулся к ресторану «На­ртаа», взял его в аренду, потом выкупил. И все послевоенные годы он старается держать его в том статусе, который был раньше. А был он визитной карточкой Сухума наравне с другими еще двумя объ­ектами на набережной столицы – гостини­цей «Абхазия» и рестораном «Амра», ко­торые, увы, имеют ныне иную участь.

Заира ЦВИЖБА

P.S. Материал о «Нартаа» был готов к печати, когда я в одной из книг Влади­мира Зантария увидела рассказ о том, как в Сухуме, именно в этом рестора­не-апацхе, летом 1986 года принимали заморского гостя, как об этом я напи­сала вначале, на этот раз – английско­го писателя Грэма Грина с супругой. И захотелось привести отрывки из него, которые добавляют колорита в моё по­вествование.

Рассказ Зантария так и называется – «В ресторане «Нартаа».

«Гости, ещё не приступившие к тра­пезе, ожидая «команды» хозяев, с боль­шим интересом разглядывали крышу ресторана, покрытую старой черепи­цей отличного обжига. Она восприни­малась здесь как некий сухумский раритет. Не меньше любопытства вы­зывали у них сплетённые из прутьев рододендрона отдельные кухоньки, разбросанные по разным сторонам дво­ра.

Мы рассказали Грину об абхазском героическом эпосе, о легендарных братьях – богатырях Нартах, в честь которых этот ресторан носит такое название. В то время официанты об­служивали клиентов в красивой на­циональной форме, мальчики – в про­стых крестьянских блузах, в брюках, заправленных в сапоги, девочки – тоже в простеньких (домашних) кофточках и юбчонках.

Запах очажного дыма и жарившегося на вертеле копчёного мяса доносился из соседней кухни и смешивался с ду­шистым ароматом молодых листьев камфорных деревьев, ветви которых оригинально свисали с крыши терра­сы».

Фото автора