Трудно вспоминать те суровые дни войны. Хотя то, что выстрадано и пережито, забвению не подлежит. Ветеранов Отечественной войны народа Абхазии с годами всё чаще догоняют пули и осколки. Но они и через годы остаются бойцами, скромными и гордыми. Опалёнными боями и непобеждёнными. Из воспоминаний Эдуарда Жвания:

– Войну я застал, когда ехал в Сухум, в Дранде. Тогда я работал директором совхоза села Адзюбжи. Ехал один, на своей машине. Это было в первый день войны 14 августа 1992 года. Вдруг увидел на трассе колонну из солдат госсовета. Они шли полуголые. Хозяева ларьков, расположенных на трассе, начали закрывать свои прилавки, проклиная непрошеных «гостей». Я сразу же развернулся – и обратно в село. Приехал прямо в контору, которая находилась на центральной трассе. Там в первый день собрались местные ребята обсуждать ситуацию, а на второй день – уже у местного жителя Рауля Дзадзамия, который жил в километре от трассы. Сразу начали организовывать группы. Омара Акшба избрали руководителем ополчения. Бетонными камнями перекрыли въезд в село, хотя это ничего не дало: танк сразу же разворотил их. Вражеский танк съехал в кювет с трассы. Танкисты были пьяными. Ночью они ушли. Потом мы попытались угнать танк с помощью двух гусеничных тракторов. Но, к сожалению, у нас это не получилось. И тогда мы вытащили оттуда снаряды и отправили их в Ткуарчал.

18 августа в деревню заехали БТР и две легковушки. Подъехали к дому Котика Пантия и облили бензином, так как сыновья Котика уже участвовали в военном сопротивлении. Домочадцы успели убежать.

В конце августа заехали три машины бронетехники, встали в центре села и начали обстрел. Жители убежали в лес. Приезжие гвардейцы с местными грузинами начали грабить абхазские дома. Они знали, где кто живет. До войны в Адзюбже было 380 дворов и 1750 человек. В самой Адзюбже преобладало абхазское население. В тот день никто не пострадал, но и сопротивления мы тоже не сумели оказать.

Через несколько дней мы получили от Аслана Зантария команду взорвать Кодорский мост. В этой диверсии принимали участие адзюбжинские ребята, большинство из которых до войны служили в Абхазской гвардии. Они 15 августа перебрались из своего расположения в Агудзере в Адзюбжу. Старшим среди них был Алексей Муцба – «Дуля». Но ребята из Адзюбжи остались в ополчении села, а Муцба с остальными перебрался  в штаб города Ткуарчала, затем в село Члоу.

К этому времени в ополчении было до четырнадцати автоматов. Мы подложили под мост два кислородных баллона с аммоналом. В два часа ночи одна сторона моста обвалилась в реку. После перестрелки ребята благополучно ушли в село. На следующий день появились гвардейцы – до двухсот человек и три тяжелые машины, вертолеты, самолет. Бомбили село, обстреливали дома, взяли в плен стариков и женщин. Затем разграбили их дома. Около пятнадцати ополченцев села, в числе которых были Юра Кварчия, Бесик Делба, Зурик Кокая, Эдик Жвания, участвовали во взрыве моста. После этого нами была предпринята вторая попытка взрыва Кодорского моста. В машине были Зурик Кокая, Вова Мишелия и «Пушка» Допуа. Рано утром зажгли бикфордов шнур и выпрыгнули из машины. Машина проехала приблизительно до середины моста и уткнулась в бордюр. Подошедшие к ней два солдата госсовета были уничтожены взрывом. Взрыв был сильным, но в мосту проделал только небольшую дыру. Вся ударная сила взрыва ушла вверх.

И опять вертолеты, самолеты бомбили село. Во время бомбежки погиб Эдем Квирая – восемнадцатилетний солдат полка внутренних войск РА.

В сентябре 1992 года командование поручило мне, как председателю совхоза, собрать продовольствие для блокадного города Ткуарчала. Я с ребятами собрал несколько «КамАЗов» кукурузы. Но нас кто-то выдал, и 15 сентября снова налетела авиация, которая стала нас обстреливать прямо в поле. А подъехавшие госсоветовцы забрали наши «КамАЗы» и легковые автомобили, наполненные кукурузой.

Через несколько дней уже на совхозных тракторах мы все же собрали двадцать тонн кукурузы и пять тонн мяса и отправили в Ткуарчал, в котором находились беженцы из соседних сёл, занятых приезжими гвардейцами. Население нашего села – женщины, дети, старики тоже вынуждены были переселиться ближе к Ткуарчалу.

Наше ополчение отошло вверх к атарским лесам. Но мы постоянно совершали вылазки на трассу, забирали трофейное оружие. В конце сентября, рано утром госсоветовцы вместе с ахалдабцами обстреляли из танка Адзюбжу из Уарчи. В тот день в засаду попали наши ребята. Погибло четверо ополченцев: Вова Мишелия, Мераб Гвинджия, Джамбул Допуа, Славик Хашба, ранили в ногу Рамина Акшба. Все пятеро ехали в машине к шоссе на разведку. Попав в засаду, они были обстреляны прямо в машине. Рамину Акшба удалось соскочить на обочину. И когда к нему подошел один из гвардейцев, сидевших в засаде, он, со слов Рамина, узнал его и пустил очередь в землю, рядом с ним. А своим сказал, что якобы добил абхаза.

В тот день они зашли почти во все абхазские дома. Награбленное вывезли под прикрытием танка и БТР. Сожгли дом Допуа Пааты – «Чапты», отца погибшего Джамбула Допуа. После мародерства, к обеду, взяв в плен мирных жителей, посадили их в машины, выставили перед танками пеших пленных, так как боялись попасть в окружение. Так они и выехали из села, прикрываясь «живым щитом».

В ноябре 1992 года к нам примкнули односельчане со своим вооружением с Западного фронта. Это были Бесик Квирая – бывший сотрудник охраны ВС РА, Рауль Муцба и Гурам Дочия. В тот же вечер командиром адзюбжинской группы выбрали Бесика Квирая, Рауля Муцба – начальником штаба, а меня – заместителем командира по тылу. К этому времени ополченцев в селе было до пятидесяти человек, автоматов – до двадцати пяти штук. Через несколько дней госсоветовцы предприняли попытку взять Атару. Наша адзюбжинская группа тогда базировалась в атарском лесу. Когда начался бой, атарцы позвали нас на помощь. Мы подоспели вовремя. Наш гранатометчик Венор Канхва в этом бою подбил БМП. Этот БМП назвали «Венором». Так и остался он у нас в группе до конца войны. В последующие дни над лесом летал вертолет. Вероятно, они искали свой БМП. Венор Канхва, Рауль Муцба и Бесик Квирая – Герои Абхазии.

28 ноября адзюбжинцы с атарцами участвовали во взятии Кочары во главе с Мушни Хварцкия. От адзюбжинцев вместе с Бесиком Квирая были: Беслан Делба, Зурик Кокая, Султан Кация, «Пушка» Допуа, Вадим Лорткипанидзе, Вальтер Кварчия, Вадим Дочия, Беслан Акшба, Венор Канхва, Зурик Муцба и еще несколько ребят. Еще до Кочарского наступления, после того, как была взята БМП, по ночам прилетал вертолет, кружа над нашими лесами. В нашу группу с Гумистинского фронта был прислан Артур Тарба с «теплушкой». После бомбежки вертолета я поехал за ним в Кутол. Была поставлена задача – сбить вертолет. Мы караулили его на одной из полян леса Атары Абхазской. Были две «теплушки» у Артура. Одна дала осечку, но вторая догнала вертолет и уничтожила его. Артуру Тарба присвоили звание Героя Абхазии. Это был уже второй вертолет, подбитый на Восточном фронте.

В декабре началось всеобщее наступление подразделений госсовета Грузии на наши позиции. Шли ожесточённые бои...

Алеся Жвания вспоминает своего отца:

– Для меня потеря отца – это огромное горе, он остался в наших сердцах навсегда, как пример силы, мудрости, храбрости и доброты. Мой папа встал с оружием в руках на защиту чести и достоинства нашей страны. С первых дней войны против войск госсовета папа организовал партизанское сопротивление. Он возглавил батальон. О его героических подвигах знают многие. С мамой – Тамарой Лиманской – они прожили не один десяток лет. Делили все жизненные горести, трудности, радости. Познакомились они, когда учились в ветеринарном техникуме в Ростове-на-Дону. Папе было 20, а маме 18. По национальности она украинка. Вышла замуж и родила четырех детей. Жили мы в селе Адзюбже Очамчырского района.  На протяжении всей своей короткой жизни отец для нас был достойным примером. Он, не раздумывая, протягивал руку помощи любому нуждающемуся человеку. Был не просто отцом, он был нашим Героем. Воспитывал нас в духе Апсуара, любви к Родине и родным местам, родному абхазскому языку и культуре. Я до сих пор думаю, что мог бы мне сказать или посоветовать папа в той или иной ситуации. Мы все свободно владеем родным языком благодаря папе, бабушке и дедушке. Сейчас и моя мама знает абхазский язык. Папа был патриотом своей страны.

Я очень благодарна папе за достойное воспитание. В роковое утро 29 августа 2003 года он погиб, но не от вражеской пули. Его жизнь трагически оборвалась в 47 лет. Это огромное горе, он останется в наших сердцах навсегда примерным семьянином, который стремился не только увеличить собственное состояние, но и приумножить общественное богатство. Жаль, что не успел он сделать всё, о чём мечтал. И когда думаешь о папе, кажется, он не ушёл в мир иной, а только вышел и скоро обязательно вернётся...

Встретилась я и с односельчанкой и другом Эдуарда Жвания Нанули Когония. В одном порыве она выпалила:

– Эдик Жвания ещё в школе был примером для подражания всем своим сверстникам. Мы учились в Адзюбже в одно и то же время. Всегда мог протянуть руку помощи. Шла война. Мы находились в Ткуарчале. В начале ноября – стук в дверь. Открываю, на пороге стоят два Эдика – мой супруг Эдик Аршба и Эдик Жвания. Я, конечно, была удивлена, как он попал в Ткуарчал, на что он ответил одним словом – лесом. Привез еду – мясо, кукурузу, фасоль солдатам и всем нуждающимся. Рискуя жизнью, он даже тут внёс свою лепту. А о том, как воевал, говорят его награды. Кроме того, после войны помогал выжить всем односельчанам. И об этом помнят все.

История учит: новая война начинается тогда, когда народ забывает предыдущую войну. О ней мы должны помнить всегда.

Об этом нам напоминают бойцы, инвалиды и ветераны войны, их семьи, их дети и внуки, а позже эту память будут хранить грядущие поколения.