Ну а в августе 1992 года редактировать газету стала журналист, наша коллега, Ольга Касимова. Периодически помогали опытные газетчики, много лет проработавшие в «Ткварчельском горняке» – Лили Николаевна Чхотуа и Василий Алексеевич Ермолаев. Возраст и блокадные условия не позволяли им полноценно работать каждый день. Корреспондент газеты Нателла Бобуа была и корректором. У ответственного секретаря, Ольги Стоколевой, дети маленькие – не до работы, не до газеты было. Начались обстрелы, бомбежки… Тогда и Ольге Касимовой пришлось отправить маленькую дочь к родным в Россию.
Номера газеты, вышедшие в условиях войны, и есть наш дневник. К сожалению, в газете не так много информации о тех, кто оборонял город, рассказов о подвигах ткуарчалцев… Но есть информация, которую лично я считаю важной. В военных номерах газеты (их было около 40, и не все сохранились) передается атмосфера в тылу.
Формирования госсовета Грузии практически сразу перекрыли дорогу на Ткуарчал, и приехавшие на лето студенты, отдыхающие, гости не могли выехать из города; буквально дней через пять уже не хватало бензина; начались перебои с хлебом и другими продуктами жизне-обеспечения… Из-за очень тревожной ситуации, как обычно бывает в таких случаях, стали распространяться слухи, вызывающие у некоторых панические настроения…
Ткуарчал в то время был многонациональным городом. Сначала у некоторых было непонимание, страх, недоумение, ведь никто не был готов к войне… Ситуация психологически накалялась с каждым днем. Важно было проявлять выдержку, любое слово могло кого-то ранить, так бывает, когда от бессилия люди начинают обвинять друг друга по принципу принадлежности к той или иной нации…
Но смело могу сказать, что в городе в целом друг к другу относились дружелюбно, более того, все понимали, что надо выживать, выживать вместе – вот что самое главное. Это, можно сказать, и спасало в самых тяжелых ситуациях.
Листая страницы тех военных номеров, еще раз убеждаюсь, какую большую работу проводили городские власти. Было принято решение бесплатно кормить несколько категорий населения – всех, кто встал в ряды ополчения, кто был одиноким и остался без поддержки. У многих (особенно русскоязычных) горожан дети жили в России, в других республиках бывшего СССР. Так что заботу о них взяли на себя соседи, знакомые, коллеги, город. В тот период более тридцати человек умерли от голода, холода и одиночества в своих квартирах…
А между тем с 23 августа в центре города уже работала гуманитарная столовая. В представленный собесом список нуждающихся в помощи добавлялись и добавлялись люди: к оставшимся в городе гостям (у многих горожан были гости, которые не успели выехать) присоединились беженцы…
Помню, как с детьми, без вещей, без документов приехали жители села Мыку (тогда село называлось Моква). Кто-то – с окаменевшими лицами, кто-то не мог остановить рыданий. На глазах детей грузинские танки нещадно рушили и сжигали дома.
Городские власти делали всё возможное, чтобы разместить и накормить прибывающих людей…
Ткуарчалцы очень внимательно относились не только друг к другу, но и к каждому, кому нужна была помощь, поддержка. Люди считали, что если у тебя есть что-то из еды, не следует брать гуманитарную помощь, или «гуманитарку», – так мы ее тогда называли. Она должна достаться тем, у кого вообще ничего нет. Моя семья, соседи, друзья – все поступали именно так.
Расскажу о «Почте милосердия». Так Лили Чхотуа в газетной информации назвала деятельность, которую ради людей стала развивать Тина Кварчия, заведовавшая до начала войны общим отделом Администрации города. Она взяла на себя связь между блокадным Ткуарчалом и «Большой землей», чтобы помочь людям хоть что-то узнать о родных.
Когда нет никакой связи с родственниками, одолевает тревога, ведь каждый хочет знать, как его близкие, ждет хоть какую-то весточку. Тина использовала все свои связи и возможности: если получалось, то по телефону, по рации, а когда стали прилетать вертолеты, то она с бортами отправляла письма с запросами в Гудауту, а оттуда ей приходили ответы и встречные запросы. Только за два первых месяца войны она помогла почти семистам людям, которые переживали о родителях, детях, внуках… А сколько было таких писем за войну? Тут же, в кабинете Администрации, она открыла пункт приема одежды, обуви и продуктов для беженцев.
Событием стал опубликованный в двух номерах газеты рассказ журналиста из России Андрея Островского о Шромской операции.
Тетрадь с рукописью принес в редакцию Иван Чантович Зарандия, и я подготовила ее к печати. Тетрадь я потом вернула Зарандия, он был знаком с родными погибшего журналиста и, полагаю, передал им. А сама публикация была самая читаемая. Номера газеты забирали ополченцы, давали читать тем, кто не покидал окопов… Записи передавали реальную картину Шромской операции…
Говорят, не стоит писать «честно говоря», мол, все остальное иначе? Но я много лет никак не избавлюсь от желания забыть те острые чувства, которые были тогда, во время войны, забыть страх за родных, тревогу, забыть всё, что давило, угнетало…
Прошло три десятилетия, но ни разу не возникло желания рассказать о том времени.
...Как-то моя молодая коллега, пригласившая меня на спектакль «Все мои сыновья» по пьесе Артура Миллера, после отказа с моей стороны, осторожно предположила:
– Бережете себя… (Спектакль-то тяжелый, о последствиях войны).
Возможно, со стороны именно так и кажется, мол, не хочу снова страдать… Но нет.
Тогда, 30 лет назад, нужно было выжить, пережить войну, и мы все это сделали… А вот боль осталась. Она реальная, её ощущаешь физически, душевно… Когда хочешь стереть из памяти картинки того времени, а они не стираются… Не уходят голоса, плач матерей. Потому и не хочется идти в театр, даже любимый, на спектакль о войне…
Хотя я понимаю, что спектакли о горе, которое приносит война, о том, что испытывают люди, оставшиеся в живых, нужны, особенно когда их ставят талантливые люди на сцене РУСДРАМа имени Фазиля Искандера.
Недавно ко мне обратился молодой журналист и попросил рассказать о жизни в блокадном городе. Я растерялась: о чем рассказать-то?
О том, как в один день стало невозможно выехать за пределы города: в плен попали двое ткуарчалцев, добравшиеся до республиканской трассы; как с каждым часом нарастала тревога… Рассказать, как горожане ежедневно группами приходили к зданию Администрации в надежде узнать хоть что-то о происходящем в республике? Как в актовом зале руководство города и ветераны Великой Отечественной войны (многие еще были живы) встречались с обеспокоенными горожанами?
Как подобрать слова, чтобы передать, с какими трудностями вывозили мою родню из села Атары, когда туда вошли грузинские танки, как родные добрались до Ткуарчала, как мы все вместе выживали, как при каждом обстреле бежали в подвал, а испуганные детки отказывались идти, останавливались между этажами, и мы оставались с ними… Можно ли передать чувства тех, кто пришёл на рынок за продуктами, а над ними закружил вражеский вертолёт и стал обстреливать.
Улетая, он обстрелял частные дома, погибли люди…
Невозможно забыть душераздирающий крик моей соседки Ламары Тхайцук: её сын погиб в сбитом над Латой вертолете. Утром 14 декабря 1992 года почти по всему городу слышны были крики и плач матерей, бабушек… Рыдали дедушки, отцы, братья – эта боль была мучительна и невыносима. В тот момент у каждого было ощущение, что смысл жизни утрачен.
За время войны мы стали близкими и родными с совершенно незнакомыми прежде людьми, среди которых было немало беженцев. Тревога, боль, надежда объединяли людей. Для меня стала очень близкой женщина, вынужденная с семьёй бежать из Тамыша, из Ануа рху. Она, как загипнотизированная, все рассказывала и рассказывала, как в тапочках, практически босиком бежала по снегу за танком, в котором её младшенький 18-летний сын уезжал на передовую (вырвался проведать родителей).
Потом мы узнали, что до Победы он не дожил всего несколько дней, погиб...
Да разве интересно кому-нибудь, как на мыло я обменивала на рынке кукурузу, в очередной раз доставленную на лошади отцом или дядей, или как братья пригнали из деревни корову, и мы с двоюродной сестрой, мама, а когда могли, и братья, родные, двоюродные, троюродные, пасли эту корову, а потом мама как главная по пол-литровой банке относила молоко соседкам, у которых были маленькие дети…
Рассказать, как с сестрой шли в госпиталь и попали под бомбежку, а когда дошли, увидели: брат, которому накануне сделали операцию, выносит на себе из палаты старика. А что было делать? Снаряды падали на территории госпиталя…
Может быть, начать рассказ с того, как в госпитале сдавали кровь для раненых, как в день моего рождения началась операция по высадке десанта в Тамыше. И опять горе и слезы…
Как-будто и не было этих 30 лет. О том, как караваны российских машин увозили ткуарчалцев, и сегодня тяжело вспоминать. Машины стояли на городском стадионе. Они наполнялись желающими уехать. Не все туда попадали, конечно.
Я никогда не забуду лица мужчин, которые всеми правдами и неправдами набивались в эти машины… Но не об этом сейчас.
Не забуду, как соседка провожала семью брата (они армяне, ехали в Армению). Так вот, её маленький племянник протянул руку, в которой были орешки, и сказал: «Тетя Наташа, это тебе, чтобы не голодала». А ему было всего-то три годика.
Можно ли представить, что чувствовала моя мама, когда оба сына ушли освобождать Очамчыру, что чувствовала я, мои соседки, подруги, коллеги, все, кто был в Ткуарчале? Ведь у всех в семьях мужья, сыновья, внуки стали ополченцами.
И каждый день были все новые и новые испытания, и их надо было пережить.
А каково, когда у тебя в квартире больная, почти не двигающаяся бабушка, живешь на пятом этаже, а напротив, над горой, летает вертолет и обстреливает телевышку. Всё как на большом телеэкране, до которого рукой подать… Или когда на ГРЭС скидывают огромные бомбы, дом содрогается, летят стекла из дверей, окон…
…Так вот, наша газета рассказывала – пусть и о лишь небольшой части эпизодов, фактов, свидетельств. Их было бы больше, но весной 1993 года руководством города было принято решение закрыть газету. Это понятно, ведь город был обесточен, без света почти невозможно было работать. Почти, потому что работницы типографии были готовы вручную набирать листовки, тексты и выпускать газету, хоть и не в обычном формате, но тем не менее. А листовки были обращены к жителям Галского района, и несколько номеров газеты они именно так и изготовили... Верстала газету Мзия Каландия, помогала ей Римма Морохия, Нанули Миная и Валентина Михайлюк набирали тексты на линотипе.
Сегодня, как и в те далекие времена, мы воспринимаем газеты и журналы как достоверную и авторитетную информацию, особенно люди старшего поколения. Но постепенно и молодежь начинает больше доверять тому, что рассказывают газеты.
Уверена, что выпущенные в период войны номера «Ткварчельского горняка» уже стали важным документом, свидетельством и историей города…
Мадона КВИЦИНИЯ
