Я с мамой, 87-летней, в оккупированном бандитами, грабителями, наркоманами, пьяницами в Сухуме. Мой страх о маме (о себе в такое время думается меньше) разделить не с кем – ни сестры, ни брата у меня нет.
Дома нужен хлеб. Пошла. Меня останавливает патруль – проверка документов. Проверяющий, и сейчас вижу его: красная физиономия, несет алкоголем – листает мой паспорт: «Ты русская, это вы во всем виноваты», видит штамп о браке: «Ах, ты еще и абхазская... Я тебя сейчас по стенке размажу». Ствол автомата упирается мне прямо в живот и толкает к стене дома. Щелкает затвор автомата. Жду выстрела. Кричать нечем. Считаю: раз, два… девять, десять... И в ту же секунду кто-то бьет по автомату, дуло падает и упирается в асфальт. Кто-то что-то кричит этому бандиту. Сползла по стене, сижу на земле. Тот, с автоматом, куда-то исчез. Кто же мой спаситель? Сколько сидела, не знаю. Но билась мысль: «Я досчитала до десяти, он обязательно выстрелил бы… Десять секунд… Кто же помешал ему?»
Потом кто-то из бывших неподалеку сказал мне, что это был другой патрульный, который выскочил из-за угла, мгновенно оценил обстановку и помешал своему напарнику просто выстрелить в меня.
Были, значит, не до конца терявшие человеческий облик.
Сухум. 24 сентября 93-го
Во двор быстро заходят несколько возбужденных вооруженных «гвардейцев». Вид озабоченный. «Ищут» снайперов. Заходят во все квартиры, глаза шарят по стенам, шкафам. Понятно, это обход с прицелом. Срочно надо прятать все, что еще осталось, и ночью ждать «гостей». Ночью две квартиры, где еще сохранились телевизор, кое-какая приличная посуда, были ограблены. Хозяева присутствовали, но что поделаешь – жизнь дороже.
Сухум. 27 сентября 93-го.
День освобождения
Все – вести с линии фронта, собственное предчувствие, беспорядочность «гвардейских» передвижений в городе, нервозность и суматоха в грузинских семьях – все предвещало последнее и победное наступление Абхазской армии.
Сухумчане, вынужденные по разным причинам оставаться в оккупированной столице, перезваниваются, сообщают друг другу разные новости. Узнаю, что из многих учреждений уже бегут, они пустеют, ветер разносит листы, которые еще вчера являлись документами. Из своего окна вижу грузовик, вокруг него почти драка двух женщин и трех мужчин в форме. Те, которые в форме, кричат, пытаются вытащить из кузова чемоданы женщин и загрузить в него свои тюки.
В полдень в наш двор вошли идущие со стороны Маяка первые отряды Абхазской армии. Встретили их – заросших, уставших, слезами радости и пережитого горя. Вышли старушки, истощенные, безликие. «Да они же голодные», – сказал кто-то из ребят. И все стали доставать из вещмешков консервы, хлеб, сахар. К ним потянулись руки.
Командир просит показать ему, как подняться на крышу нашей девятиэтажки. Вместе с соседкой поднимаемся с ним наверх. Через бинокль он осматривает город. Потом вдруг, буквально прикрыв нас собой, закричал: «Спускайтесь сейчас же, опасно. Снайперы!»
Солдаты пошли дальше. Стрельба слышалась уже в центре Сухума.
А вечером все небо перерезали салютные автоматные очереди. Столица Абхазии была освобождена! Не было предела радости.
А чтобы очистить всю Абхазию, понадобилось еще три героических дня.
Лилиана ЯКОВЛЕВА
