В этом году 14 мая Первому Президенту Абхазии Владиславу Григорьевичу Ардзинба могло бы исполниться 80 лет. Свой сложный путь – политическую борьбу за отстаивание прав абхазского народа – Владислав Ардзинба прошёл достойно, одержав блистательную военную победу и открыв путь к восстановлению государственности Абхазии. О нём тонко и трепетно сказала поэтесса Лариса Шебзухова:
По нартским заповедям вырос он и жил,
Себя для Родины священной не жалея,
И Владислав, по сути, Абрскил –
Ему досталась доля Прометея!
Описать жизнь Владислава Григорьевича Ардзинба в одном куплете, как это сумела сделать Лариса Шебзухова, вряд ли ещё кому-то удалось. Более точной метафоры, думаю, подобрать сложно. Когда лидеру нации присущи такие качества, как мужество и честь, железная воля и героизм, верность и патриотизм, его имя будет жить в веках, а наградой ему будет память и любовь народа. Об этом свидетельствуют воспоминания о Владиславе Григорьевиче людей, которые с ним работали и общались.
Его соратником, помощником, однокурсницей и первым секретарём была Раиса Николаевна Погорелая. Она ушла из жизни в 2021 году в возрасте 77 лет. Она долго проработала в Администрации Президента и потом уже в аппарате первого Президента. Раиса Николаевна была очень теплым человеком, у нее было хорошее образование, широкий кругозор. Так как она давно была знакома с Владиславом Григорьевичем, хорошо знала его характер, привычки, была незаменимой в качестве его секретаря. На службе у нее со всеми были хорошие отношения. Была отзывчивой и всегда была готова прийти каждому на помощь.
Раиса Николаевна Погорелая работала до последних дней своей жизни. Сначала секретарем главы государства, затем, после окончания его полномочий, – в аппарате советников Первого Президента Абхазии, а после смерти Владислава Ардзинба – в фонде Первого Президента республики. Сохранились её ценные воспоминания о Владиславе Григорьевиче, которыми она поделилась с корреспондентом газеты «РА». Публикуем их для того, чтобы память о нём жила в сердцах будущего поколения:
«В далёком 1962 году группа абитуриентов поступала на историко-филологический факультет Сухумского педагогического института имени Горького. Последним обязательным экзаменом в то время был диктант на грузинском языке. И только три абитуриента решились этот экзамен сдавать на абхазском языке. Среди них был Владислав Ардзинба. В семнадцать лет он уже мог отстаивать свои права, хотя в то время мало кому это удавалось. Так начались наши студенческие будни. Ко второму курсу в вузе была проведена узкая специализация, и мы стали историками. Наш курс был одним из сильнейших в институте, и из 19 студентов пятеро получили красные дипломы. Среди них был и Владислав. Он выделялся ещё и своей неуёмной энергией, огромным желанием изучать историю своей страны. И хотя в летнее время, в жару очень тяжело было заниматься археологическими раскопками, он принимал участие в экспедициях, делился с однокурсниками приобретёнными знаниями. А когда находились новые факты, подтверждающие историю абхазского государства, он увлечённо рассказывал об этом с большой радостью. Его любовь к родной земле, как и любовь к родителям, достойна великого преклонения.
Студенты нашего курса были любимцами ректора Георгия Алексеевича Дзидзария, который преподавал нам впервые за все годы существования института «Введение в историографию Абхазии». Нам преподавал Шалва Денисович Инал-ипа, Вианор Панджевич Пачулия. Корифеи науки были учителями Владислава Ардзинба. И когда я позже услышала фразу, которую бросил один чиновник: «Я учился в Питере, не как некоторые, окончившие местечковый пединститут», мне было больно. Да, можно учиться в Питере, но не получить знаний такого уровня, как мы получили в Сухуме. Наши преподаватели давали нам свои архивы. Изучая их, мы готовили курсовые и научные работы, выступления на конференциях по истории Абхазии. Владислав учился блестяще, получал Ленинскую стипендию. В то время такую стипендию на вуз давали одну или две. Он был лидером во всём – в комсомольской работе, принимал участие в зарождающемся тогда КВНе: готовил программу, организовывал жюри, награждения. Многие выпускники нашего вуза имеют книги, которые вручал им Владислав с надписью: «За победу в КВН». Его любили все, но он никогда не ставил себя выше кого-то, он был равным со всеми сверстниками, но был всегда впереди, потому что был лидером. Эти лидерские качества он пронёс через всю свою жизнь.
Владислав очень любил историю, этнографию и археологию. Поэтому он гордился, когда его дочь Мадина окончила исторический факультет Московского госуниверситета с отличием. Причём дипломную работу она писала по абхазской тематике и блестяще защитила её.
В 1966 году мы окончили институт, он получил направление в аспирантуру в Москву и стал изучать древнюю историю, народы и языки. Работал в Москве. Но всё равно пришлось вернуться в Абхазию, когда его пригласили возглавить Абхазский научно-исследовательский институт и продолжить научную карьеру на родине. Вскоре его избирают в Верховный Совет Абхазской АССР, затем СССР. И в те лихие времена он становится лидером в борьбе абхазского народа за свободу и независимость. Я тогда работала инструктором идеологического отдела горкома партии, затем работала в газете «Республика Абхазия», куда меня и Юру Кураскуа пригласил её редактор Виталий Чамагуа. А 24 февраля 1992 года Владиславом Ардзинба был подписан приказ о моем назначении в аппарат Верховного Совета Абхазии на должность референта по приёму граждан. Со временем стала выполнять и работу помощника-секретаря.
Я чётко помню первый день войны, когда Владислав ходил по кабинету бледный, нервный. Рвался на переговоры. Но его убедили, что ему необходимо покинуть город. И вскоре после отъезда его уже искали ахалаевские «гвардейцы». Во время войны он возглавил комитет по обороне, стал Верховным главнокомандующим. Затем стал Президентом Республики Абхазия. И за всё это время ему не было присвоено никаких званий, он не был награждён никакими орденами и медалями. Он так и остался рядовым до последнего дня своей жизни. Его наградой была любовь народа. Он ни на минуту не сомневался в победе абхазского народа за свободу Абхазии. И лишь к концу жизни ему дали звание Героя Абхазии и орден «Ахьдз-апша» I степени.
После войны перед выборами президента, когда Владислав готовил свою программу, он радовался за молодое поколение и говорил: «Счастливая наша молодёжь, она будет работать на свою республику». Мы вспоминали, как собирали чай в сёлах Галского и Очамчырского районов, он рассказывал о своём участии в археологических экспедициях. Работал Владислав Григорьевич без выходных. Но с наступлением весны он говорил: «Всё, мне надо сеять хлеб, заниматься огородом, садом…» И тогда в субботу и воскресенье отдавал себя работе на любимой земле в Эшере.
Его почту вскрывала я. И вот однажды в 1999 году, перед выборами президента Абхазии, пришло письмо от интеллигенции Санкт-Петербурга, в котором шла речь о том, что они поддерживают Абхазию и устремления Ардзинба. Они писали: «Если б нам пришлось участвовать в выборах, то мы выбрали бы президентом Вас, Владислав Григорьевич, и не только Абхазии, но и России». Они, оказывается, смотрели передачу Андрея Караулова с участием Ардзинба и слушали его речь на сессии Верховного Совета СССР, и это произвело на них неизгладимое впечатление. Он был поражён и приятно удивлён.
Владислав Григорьевич заранее готовился к встречам с иностранными делегациями, российскими депутатами, делал записи, собирал нужные документы. На переговорах у него всегда на столе лежала стопка документов. Он никогда не читал по бумажке, и все свои высказывания подкреплял конкретными документами. И вот однажды перед выборами 2004 года, будучи нездоровым, он пришёл в свой кабинет и с 10 часов утра до шести часов вечера перебирал все свои письма и записи, а затем велел всё уничтожить. Я просила не делать этого, хотела забрать и спрятать этот архив, но он настоял на своём. И я поняла, что в его сердце была боль, в сердце человека, отдавшего всего себя борьбе за свободу Родины, положившего на алтарь победы своё здоровье. В то время проводились, мягко говоря, не совсем красивые акции. Люди не понимали, что каждый убитый солдат оставлял в его сердце рубец. Он страшно переживал. Его глаза были полны глубокой скорби, он становился кремнем. Это видно и в кадрах похорон жертв из сбитого вертолёта, летевшего из Ткуарчала. Честь и хвала ткуарчалцам: они поставили в парке великолепный бюст Владиславу Ардзинба. А в Сухуме до сих пор нет даже мемориальной доски, которую можно было разместить и на здании бывшего Верховного Совета Абхазии, и на здании бывшего пединститута. Было бы желание… и инициатива коллективов.
Некоторое время я работала в Ткуарчалской школе. Одна из моих учениц, сегодня она работает в АГУ, говорила, что для абхазов руководитель страны – царь. И никогда абхаз не позволит сказать в его адрес ничего плохого. А когда я пришла в разорённый кабинет в декабре 2004 года и увидела на полу растоптанные настольные мраморные часы, которые ему подарили репатрианты из Турции, боль и обида за него пронзила моё сердце…
Любил Владислав и пошутить. И вот после войны один из работников Президентской службы решил украсить интерьер здания и расставил в фойе и на этажах пальмы, растущие в больших кадках. А в фойе было темно, люстру включали редко, и все натыкались на эти пальмы. И Владислав шутил: «Знаете, как называется по-абхазски гербарий? Агербарий. Когда я смотрю на пальму в фойе, представляю: приезжает иностранная делегация, а я раздвигаю ветки пальмы и говорю: «Hallo! I am president of Abkhazia». После его шуток эти пальмы убрали.
Все праздники он проводил со своим коллективом: в актовом зале организовывали фуршет. А в Новый год, когда он был в отставке, собирались на четвёртом этаже его городского дома, приходили соседи, варили мамалыгу, мясо. И он всегда подчёркивал: «Мамалыгу варите по-гудаутски».
Самым моим любимым подарком от него были наручные часы с эмблемой абхазского флага. Такие же часы он подарил моему отцу – полковнику Николаю Погорелому, проработавшему 17 лет заместителем военкома Абхазии.
Помню, после его избрания президентом страны в Администрацию пришло письмо из Ростова от простой супружеской пары пенсионеров с поздравлениями и пожеланиями Абхазии процветания. Прочитав письмо, Владислав вызвал меня и сказал: «Я тронут искренностью этих людей и их неравнодушием к судьбе Абхазии. Давай пригласим их хотя бы на 10 дней к нам, пусть они отдохнут в какой-нибудь здравнице». Его желание, конечно, было выполнено. Они отдохнули в Гагре и выразили благодарность, передав рукодельные вышитые салфетки в подарок.
Однажды, накануне праздника Победы 9 мая, к Владиславу Григорьевичу обратилась ветеран войны Екатерина Сукачёва, которая прошла всю Отечественную войну 1941–1945 годов, награждённая орденами и медалями. Одинокая женщина рассказала, что муж её по фамилии Абаш умер, и она осталась без средств к существованию. Ходит по рынку, собирает пустые бутылки и сдаёт. И вот однажды за этим занятием, у неё поднялось давление, она упала и поранилась. Владислав был поражён и сказал: «Мне страшно представить мою мать на её месте». Он постоянно оказывал ей материальную помощь, я носила деньги, лекарства. Постоянно интересовался: «Как там наша бабушка?» И когда она умерла, он выделил деньги на похороны и послал цветы от президента.
И самое главное: Владислав никогда не делал это ради славы, не выставлял напоказ свои заслуги. Перед выборами мы составляли справку о том, какую материальную помощь он оказывал участникам войны, инвалидам и другим гражданам, и представили ему эти данные. Он взял бумаги и порвал у меня на глазах, сказав: «Это моя святая обязанность – помогать инвалидам и участникам войны, старикам, малоимущим и многодетным семьям. Как я могу об этом говорить и делать из этого себе имидж? Я обязан служить своему народу. И если я когда-нибудь об этом забуду, мне здесь не место».
Владислав очень любил рыбалку, охоту и горы. Отдых в горах был настоящей отдушиной. Вспоминаю ситуацию, когда после войны генерал Кондратьев из Минобороны России попытался организованно завезти беженцев из Грузии на автобусах через границу по реке Ингур, а в Гудауте были выведены танки с военной базы. Владислав в это время был в отпуске в горах. Но об этом его предупредил один из офицеров Миротворческих сил, сказав, что он не мог поступить иначе. Владислав срочно прервал свой отдых, вернулся в Сухум и эта акция была предотвращена…И вдруг он вошёл в приёмную, взволнованный, с окаменевшим лицом, и попросил сердечные капли. Я вошла к нему в кабинет, и он говорит: «Представляешь, сели с Кондратьевым в вертолет, он начал набирать высоту, и вдруг винт остановился, и вертолёт рухнул на землю с десятиметровой высоты». Этот факт, однако, остался тайной, покрытой мраком.
С журналистами Владислав Григорьевич был откровенен. Как-то он собрал представителей абхазских СМИ и хотел поговорить с ними по душам, поэтому попросил их выключить микрофоны и диктофоны. Но один из журналистов оставил диктофон включённым и нечаянно нажал на другую кнопку: в зале раздался голос президента. Он резко встал и сказал: «Разговор окончен. Все свободны…»
Вот таким был он, мой однокурсник Слава Ардзинба, учёный Владислав Ардзинба, Первый Президент Республики Абхазия Владислав Григорьевич Ардзинба».
Вспоминать Владислава Григорьевича, говорить о нём можно бесконечно. Ведь он является символом своей маленькой страны. В час беды он не дрогнул, Бог спустил его с небес народу Абхазии. В нём сочетался редкий сплав мужества и чести. Путь к свободе Апсны освещала именно его звезда. Для народа Абхазии он был и Леоном Великим, и бессмертным Келешбеем, и неотступным Нестором.
