О возможном наступлении на Сухум со стороны абхазов Э. Шеварднадзе говорил еще 3 марта, находясь в оккупированной столице Абхазии. 13 марта по грузинскому телевидению было объявлено, что бойцы всех подразделений Национальной гвардии и резервисты до 14 марта должны собраться в главном управлении названной гвардии, а уже вечером 14 марта оно же распространило информацию о наличии разведданных о запланированном на 15–18 марта крупномасштабном наступлении на Сухум. Об этом говорил и Т. Китовани уже после войны. Как видно, грузинская разведка обладала точной информацией о дате начала предполагавшейся операции Абхазской армии даже несмотря на то, что первоначально она планировалась, как уже сказано, на сутки раньше. О том, что «не была обеспечена скрытность наступления», писал и абхазский военный историк В.М. Пачулия. Но, несмотря на это, его начало вызвало переполох в стане врага. Утром 16 марта состоялось экстренное заседание грузинского парламента, после которого Э. Шеварднадзе вылетел в Сухум, куда также прибыли Т. Китовани и Д. Иоселиани.
Мартовская операция началась в 00 часов 45 минут 16 марта авиационно-артиллерийским ударом по вражеским объектам в г. Сухуме, в 1 час ночи – наступлением сухопутных сил Абхазской армии. Предполагалось нанести удары по двум направлениям: на левом фланге (главный) в районе Верхне-Гумистинского моста и высоты 513 (Цугуровка); на правом фланге (вспомогательный) – в районе Нижне-Гумистинского моста. Непосредственное оперативное руководство операцией осуществлял командующий Гумистинским фронтом С. Дбар, общее руководство – министр обороны В. Аршба и начальник Генерального штаба С. Сосналиев.
В Мартовской операции с абхазской стороны должны были быть задействованы 13 крупных подразделений, из них 8 – на левом фланге, 5 – на правом (всего 2,5 тыс. чел.), 4 танка, 10 БМП, 30 артиллерийских стволов, ВМС, ВВС. Им противостоял 2-й армейский корпус ВС Грузии, в штабе командования которого в Сухуме уже в полдень 16 марта Э. Шеварднадзе провел оперативное совещание, после которого было принято решение о мобилизации в Грузии.
Перед мотострелковыми подразделениями Абхазской армии стояла задача форсировать на нескольких участках Гумистинского фронта водные преграды, прорвать первый оборонительный рубеж противника, развить дальнейшее наступление с последующим вводом подразделений второго эшелона.
По направлению главного удара спецназ, состоявший из 23 бойцов, разминировал Верхне-Гумистинский мост и вступил в бой с противником в районе «Кемпинга». Подразделения 1-го эшелона, форсировав Гумисту, вступили в бой с противником, который вначале отступил. Однако второй эшелон не был введен в бой вовремя, чем воспользовался противник и занял свои прежние позиции, и тем самым лишил возможности ввода второго эшелона в бой и в последующем. В результате подразделения первого эшелона оказались в окружении и не смогли своевременно выйти на исходные позиции. Особенно это сказалось на левом фланге с 4-м батальоном и 2-й штурмовой группой, которые действовали на Ахбюке и Цугуровке в условиях горно-лесистой местности; не были уничтожены огневые точки противника по флангам (Гудаутская ШГ, 3-й МСБ); вынужденно отклонились от маршрута следования (3-й МСБ и 1-я ШГ) и т. д.
Подразделения второго эшелона (гагрская ШГ, Пицундский батальон и батальон «Шаратын»), 1-й МСБ также были лишены возможности выполнить свои задачи, а некоторые из них и вовсе не смогли форсировать р. Гумисту. Свои задачи выполнили из первого эшелона только Афоно-Эшерская группа (ком. Р. Цкуа), из второго – 5-й МСБ (ком. В. Смыр). Но и они вынуждены были отступить из-за общей неудачи всей операции. В результате абхазским подразделениям, вклинившимся в тыл врага, пришлось в течение 2-3 суток возвращаться к исходным позициям с боями. Безвозвратные потери Вооруженных сил РА в Мартовской операции составили 222 человека.
18 марта на заседании ГКО Абхазии министр обороны В. Аршба заявил, что «события последних дней на фронте наталкивают на мысль, что противник уже не тот, который был 4–5 месяцев назад». По его мнению, абхазам противостояли теперь «более организованные и сплоченные подразделения». При этом необходимо отметить героизм подразделений и отдельных бойцов Абхазской армии, которые нанесли серьезный урон противнику. 19 марта Э. Шеварднадзе в утренней программе грузинского телевидения признал, что «судьба Сухума висела на волоске». Критичность положения оккупационных войск подтверждается и тем фактом, что в боях была задействована сухумская полиция, которая до этого не принимала участия в боевых действиях. По мнению В. Пачулия, это решило судьбу Мартовского наступления. Он писал: «Основная часть вражеских войск уже бежала, когда полиция, состоявшая из местных людей, выдвинулась вперед и остановила панику». Об этом свидетельствует то, что министр обороны Грузии Т. Китовани и член Военного Совета Д. Иоселиани высоко оценили действия военных полицейских и объявили им благодарность.
20 марта в Обращении к народу по итогам мартовской операции В. Ардзинба подчеркнул, что «если бы все подразделения действовали так, как лучшие, победа, несомненно, была бы за нами».
После боев между сторонами была достигнута договоренность о прекращении огня с 4. 00 часов 20 марта до 3.00 часов 21 марта с тем, чтобы абхазы могли вести поиски в тылу врага погибших и без вести пропавших. Но удалось найти не всех: 23 воина были найдены. Причины этого отчасти уже тогда раскрыл исполнявший обязанности заместителя прокурора Гульрипшского района К. Цквитария, который заявил, что трупы погибших бойцов «были захоронены в братской могиле». (Действительно, в Сухуме в районе Республиканской больницы грузинские оккупационные власти организовали общую могилу, куда свозили и хоронили трупы оказавшихся в тылу врага бойцов Абхазской армии, которые ими целенаправленно не выдавались абхазской стороне. После войны в братской могиле были найдены останки бойцов, но большая часть из них тогда осталась неидентифицированной, так как опознать их визуально было уже невозможно, а генетическая экспертиза тогда была не доступна (генетическая экспертиза была проведена в 2013–2014 гг.). Останки из импровизированной братской могилы были перенесены в парк Славы в центре Сухума и были захоронены с подобающими им почестями, однако многие бойцы так и остались в списке без вести пропавших).
Непосредственно после наступления горе людей, потерявших близких во время наступления, усугубилось невозможностью их похоронить. Это делалось с умыслом вызвать уныние, посеять страх и панику в тылу абхазских войск. Дни после мартовской неудачи были одними из самых тяжелых в истории войны в Абхазии. В обществе висело напряжение, поддерживаемое критическими замечаниями в адрес руководства Абхазской армии и в целом Абхазии, грозившее вылиться в дестабилизацию. Стабилизации ситуации тогда во многом способствовала взвешенная и бескомпромиссная позиция матерей погибших абхазских воинов. «Они хотели вызвать недовольство, привести к расколу нашего народа, но враг просчитался», – это ключевые слова обращения, принятого 25 марта в Гудауте на собрании родственников павших бойцов. На встрече подавляющее большинство его участников высказалось за необходимость продолжения борьбы против оккупантов до победного конца. Названное обращение завершалось следующими, имевшими в тех обстоятельствах судьбоносное значение, фразами: «Мы знаем, что они похоронены в родной земле. Память о них еще больше сплотит нас. Еще сильнее наше желание прийти в город, к могилам наших близких и воздать им все подобающие почести». Как уже было сказано, подобающие почести героям возданы, но последнее место упокоения не всех еще установлено, а война, как известно, не закончена, пока не похоронен последний солдат.
Кроме вышеназванных причин неудач Мартовской операции, военный историк В. Пачулия называет и другие. Например: большое морально-психологическое воздействие на войска оказали минные поля; не удалось раскрыть до конца все огневые точки противника; низкое морально-психологическое состояние отдельных подразделений; отсутствие своевременных докладов об обстановке; недостаток в средствах управления, дефицит в радиосредствах; недостаток в вооружении, боеприпасах и техники; бронетехника не сумела вступить в бой и др.
Тогда, стремясь к достижению целей идеологической борьбы, грузинская сторона в очередной раз прибегала к спекулятивным действиям. Таковым являлось, в частности, распространение заведомо ложной информации о потерях абхазской стороны, что, по логике грузинских идеологов, видимо, должно было отрицательно сказаться на психологическом состоянии противника. 24 марта 1993 г. грузинское телевидение передало, что «в последнем наступлении абхазы потеряли убитыми 1000 человек и ранены около 3000». Выше уже говорилось о том, что по плану Мартовской операции в ней всего предполагалось задействовать 2,5 тыс. человек. Однако по уже названным причинам из них была задействована в боях меньшая часть. И это является свидетельством неприкрытой лжи и фальши грузинских оккупационных властей и их прислужников. В № 17 газеты «Демократическая Абхазия» от 4 апреля 1993 г. был опубликован список 67 бойцов Абхазской армии, погибших во время мартовского наступления. В газете указано, что в «некоторых документах размыты имена, отчества», но, как можно убедиться, и не все фамилии написаны правильно. Из них 60 были абхазами, 4 армян из Гагры и трое местных русских. Приведенный список нуждается в дальнейшем исследовании, но уже сейчас можно указать на то, что даже с учетом допуска указанных погрешностей только 45 названных воинов погибли в рассматриваемой операции.
Тем временем мартовское наступление Абхазской армии привело к очередному витку российско-грузинского противостояния. С его первых минут Э. Шеварднадзе стал обвинять Россию в агрессии против его страны. 17 марта Парламент Грузии направил специальное обращение к ООН, Европарламенту, парламентам государств мира, в котором указывалось, что Россия фактически ведет необъявленную войну против Грузии с целью «отторжения Абхазии от остальной Грузии». А МИД Грузии тогда направил ноту протеста МИД России «в связи с действиями российских войск в Абхазии на стороне войск В. Ардзинба». Однако на фоне обмена нотами и заявлениями Россией и Грузией четвертый раунд переговоров между ними с 1 по 20 марта продолжался в Москве. Основным вопросом названного процесса был договор о дружбе и сотрудничестве между Россией и Грузией. В Абхазии к этим переговорам и их возможным результатам относились настороженно. Тогда же общество «Русской культуры Абхазии», «Славянский дом» и «Союз офицеров» обратились к офицерам и солдатам Российской армии с призывом не втягиваться в войну против Абхазии на стороне Грузии. Действительно, несмотря на всю противоречивость взаимоотношений Грузии и России, войска ЗакВО продолжали передавать тбилисским властям вооружение; только в марте 1993 г. грузинской армии были полностью переданы вооружение и оснащение одной из дивизий.
Это в Грузии вкупе с результатами Мартовского наступления, видимо, восприняли как прелюдию к полной победе над Абхазией. 21 марта Э. Шеварднадзе сообщил, что «готовится конституция, и в ее рамках будет решен вопрос административного деления и государственного устройства Абхазии». А 23 марта в доме культуры в г. Очамчире грузины устроили концерт «в честь победы на Гумисте». 29 марта в интервью грузинскому радио Э.Шеварднадзе заявил, что «самой лучшей гарантией существования абхазов и их культуры, языка является демократическая Грузия» и предложил направить в Сухум председателя Госкомитета по национальным отношениям А. Кавсадзе, который поспешил в свою очередь выразить соответствующее желание, при этом он даже не счел нужным уточнить цель своего возможного визита в Абхазию. Видимо, в Грузии посчитали, что после неудачного наступления боевой дух абхазской стороны сломлен и настал момент диктовать свои условия. Однако В. Ардзинба в очередной раз ответил, что пока не будут выведены войска из Абхазии, ни о каких переговорах не может быть и речи.
По мнению В. Пачулия, значение Мартовского наступления состоит в том, что «были вскрыты наиболее слабые звенья в управлении и боевом согласовании подразделений, частей, родов и видов войск; противнику был нанесен удар такой силы, что грузинские войска перешли к обороне и не осуществили ни одной крупномасштабной операции». По мнению В. Аршба, мартовское наступление свидетельствовало, «что мы в состоянии побеждать». Позже С. Сосналиев отмечал, что «благодаря приобретенному тогда боевому опыту удалось удачно провести Сентябрьскую операцию».
В. Ардзинба 20 марта в Обращении к народу по итогам Мартовской операции сказал: «Мы не можем и не имеем права падать духом. Борьба с фашизмом будет продолжаться… Победа будет на нашей стороне!». Как показало время, эти слова оказались пророческими. А фраза министра обороны В. Аршба, произнесенная им на заседании ГКО 18 марта, за два дня до приведенных слов Главнокомандующего, была актуальна и востребована тогда, остается и останется таковой на все времена, равно как и память о героях самой операции: «Когда идет разговор о защите Родины, то на это должны подняться все, а не какая-то часть населения».
