Пришел Анатолий Алексеевич Шония в студию Абхазского телевидения в 1979 г. и был введен в штат нашей главной редакции в качестве ассистента режиссера. Всю режиссуру возглавлял в те годы Гурам Амкуаб, выпускник Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, ныне – доктор философских наук, завкафедрой журналистики АГУ.
У Анатолия Шония был достаточно солидный послужной список: он учился на инженерном факультете железнодорожного транспорта Красноярского госуниверситета. С 1973 года работал литературным сотрудником газеты «Ткварчельский горняк», которую выпускали достаточно опытные и образованные люди. Анатолий служил в танковых войсках, после армии работал в шахтоуправлении комсомольским вожаком. С таким стажем он переступил порог национального телевидения, созданного благодаря колоссальным усилиям интеллигенции и участников национально-освободительного движения. И вскоре Анатолий становится одним из ведущих режиссеров, незаменимых специалистов Абхазского телевидения.
Он часто предстает перед моим взором человеком беспокойным, ищущим, работающим над собой, читающим, эрудированным. Готовить с ним телепередачу было одно удовольствие. Он обладал тонким чувством юмора, был задористым, компанейским, дружелюбным парнем.
Анатолий наращивал свой творческий опыт и в качестве режиссера информационного выпуска «Амшеикушара», порой, когда в стране происходили важные события, он работал чуть ли ни в авральном режиме, смело входя и в роль спецкора. Перед началом эфира успевал в качестве режиссера новостийных программ проследить за настроением дикторов, телеведущих, требовал бодрости голоса, опрятности их внешнего вида. Но делал все это весьма тактично, по-дружески. Как спортсмен Толя частенько помогал комментатору Энверу Арджениа, успешно готовившему футбольные репортажи на абхазском языке, выстроить их эффектно, интересно и увлекательно.
Техника у нас на Абхазском телевидении была в первое время слабая, старая, но Толя выжимал из нее все, что возможно, чтобы передача получилась не только содержательной, но и эстетичной, привлекательной по стилю, по форме подачи материала.
«Думай, думай, тугодум!» – говорил он, широко улыбаясь, как бы ставя «задачу» старому, исчерпавшему все свои ресурсы компьютеру.
В 1990 году Толя поехал в Москву на переподготовку во Всесоюзный институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания. Помню, какое глубокое удовлетворение он испытывал от полученных профессиональных знаний и навыков. Многому научился у Андрея Молчанова, автора и ведущего достаточно популярного в советскую эпоху ток-шоу «До и после полуночи».
Анатолий Шония – один из тех достойных журналистов и операторов Абхазского телевидения, кто в тяжелейших условиях фронтовой жизни и блокады создавал хронику Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг. Ездил на боевые позиции, насколько помню, получил в ходе одной сложной съемки травму позвоночника, спровоцировавшую опасную болезнь. По истечении 30 лет каждый телекадр, воспроизводящий в памяти те суровые дни и события, приобретает особую ценность, документальную значимость.
После войны Толя реализовывал свои интересные творческие замыслы. Работал, не зная ни сна ни отдыха, на износ, в буквальном смысле слова. Несколько лет подряд ему приходилось совершать каждодневный изнурительный маршрут:«Ткуарчал–Сухум–Ткуарчал» из-за отсутствия в Сухуме своей крыши над головой. Помню, когда не успевал выехать в родной Ткуарчал пораньше на своем «жигуленке», он оставался у меня или еще у кого-то из друзей. А в дни грузино-абхазского противостояния в конце 80-х ему приходилось и ночью оставаться в помещении главной редакции, так как попасть в Ткуарчал он не мог.
***
Лично мне Толя помогал в режиссерском воплощении телеочерка «Сожженные мосты» (создан в соавторстве с Нателлой Акаба) – о военных преступлениях грузинских оккупационных войск и других передач. Вместе с известной тележурналисткой и театроведом Светланой Корсая он готовил цикл телепередач о фактах геноцида.
Эти документальные программы не утратили своей актуальности и ныне, когда наши заингурские недруги продолжают цинично искажать подлинную историю абхазов, вновь лихорадочно тиражируют бредовые теории печально памятного псевдоученого Павле Ингороква.
Тогда, в конце 70-х, нам было достаточно удобно работать под руководством опытных журналистов Шамиля Пилия и Рауля Ласуриа, закладывавших основу единственного государственного телеканала.
Отшумели те годы, наполненные романтикой, отгрохотала война. Давно уже мы не слышим теплых слов нашего милого друга Анатолия, который был душой телевидения, его добрых ткуарчалских шуток и забавных историй. Он ушёл от нас в мир иной. Но остался в нашей памяти истинным борцом за справедливость. Он оставил нам прекрасных, на редкость воспитанных детей: Тимура, Ирину, Саида.
Отец Анатолия – Алексей Иосифович гордился своими внуками и внучками, поддерживал их всем, чем мог. Их успехи радовали его, этим он пытался успокоить душу, израненную болью тяжелых утрат.
Каждый раз, как услышит, что у меня вышла в свет новая книга, просил передать ему лично. И я выполнял его просьбу от всей души, считая за честь преподнести свою книгу легендарному ветерану-долгожителю.
***
Анатолий Шония посмертно награжден орденом Леона. Он был лауреатом Всесоюзной премии за лучшую режиссерскую работу, первой премии Союза журналистов Абхазии. Это были его заслуженные награды– за профессионализм, за преданное и самоотверженное служение идее воссоздания военно-документальной летописи нашего независимого государства. Слишком рано он покинул родных, близких, друзей, без которых не представлял себе ни одного дня своей напряженной и полнокровной жизни. Но его дела, помыслы, сюжеты и репортажи, отмеченные печатью высокого профессионализма, продолжают доносить суровую правду до всех, кто не равнодушен к судьбе Отечества.
***
...В одну из моих поездок на Восточный фронт во время грузино-абхазской войны я не успел встретиться и спокойно пообщаться с братьями Степой и Семеном. Они были на передовой. Сопровождал меня на «Ниве» Заза Зантариа. Узнав, что я уехал из Джгиардыв Ткуарчал, братья отправились за мной пешком по вязкому месиву, потом добирались на попутном тракторе с прицепом и чудом добрались до блокадного города. Я знал, почему они непременно хотели увидеться со мной. Им хотелось услышать не по слухам и сплетням, а из моих уст, что нас ждет, как складывается обстановка, каково настроение Владислава Ардзинба.
…Я был депутатом Парламента, заместителем руководителя АГТРК и кое-какой информацией владел. Люди на восточных рубежах могли терпеть все – отсутствие еды, холод, дефицит оружия, боеприпасов, но больше всего их мучил информационный голод. В ткуарчалском штабе они узнали, что я опоздал на вертолет, вылетавший в Гудауту, и остался переночевать у своего друга, режиссера Абхазского телевидения Толика Шония. Я жадно впитывал в себя все, что боевой оператор рассказывал о тяжелых буднях Восточного фронта, холодного и голодного Ткуарчала. А он живо интересовался тем, как мы прорываем информационную блокаду, находясь в Гудауте.
***
Было уже около двух часов ночи, когда мои братья постучались в дверь моего друга. Хозяева переполошились. Отец Анатолия – Алексей Иосифович, прославленный ветеран Великой Отечественной войны, кавалер многих боевых орденов, взволнованный неожиданным появлением моих братьев, чуть засуетился, потом, не мешкая, стал разжигать огонь в камине. Степа и Сема пытались уговорить добродушных хозяев не беспокоиться, но кто бы их послушал… Мать Анатолия быстро сварила мамалыгу. Накормила ребят.
Несмотря на уговоры хозяев лечь в приготовленные для них свежие постели, мои братья категорически отказались, показывая на вымокшую и грязную одежду и обувь. До самых первых петухов мы обсуждали с ними события, пока еще не сулившие ничего утешительного. Старики легли чуть передохнуть, а Толик ломал с нами ночь. Мы вчетвером беседовали как бы по-семейному, делясь какими -то прогнозами, стараясь уловить мерцающий свет в конце тоннеля.
В камине весело потрескивали горящие головешки грабовых поленьев. Я пытался внушить братьям, что перелом наступит в скором времени, хотя аргументы мои были не очень убедительны. Я говорил с ними языком художеств и большой политики, а бойцам, каждодневно глядевшим в глаза смерти, нужен был язык фактов и конкретики.
Утром милые хозяева угостили бойцов горячим чаем, и мы попрощались…
Есть еще немало историй, связывающих меня с Анатолием Шония, – замечательным человеком, семьянином, патриотом в самом смысле этого слова.
Дай Бог, чтобы память о таких светлых и незаурядных личностях никогда не затмевалась повседневной рутиной, черствостью и обыденностью.
