Меня лично очень затронул именно второй эскиз и, конечно же, я задала несколько вопросов Андрею Сидельникову. Он рассказал, что репетиции действительно шли непрерывно в течение трёх суток: даже дома актеры продолжали вести большую внутреннюю работу, и представленный зрителям эскиз вполне можно считать результатом совместного творчества – режиссера в соавторстве с занятыми в эскизе актерами. Андрей Сидельников – из числа мастеров, которые, имея собственное видение, тем не менее прислушивается к актерам и приветствуют их идеи и решения. Тем более что актеры как исконные жители Абхазии лучше знают и чувствуют национальный колорит.
Критики отметили, что эскиз насыщен метафорами, необычно решен момент разделения авторского текста между персонажами. Одним словом, эскиз «Море внутри» получил очень положительные отзывы. Андрей Сидельников поблагодарил Ираклия Хинтба, посоветовавшего ему пригласить в свой эскиз Эмиля Петрова и помог с выбором молодых щепкинцев. Анну Гюрегянрежиссер выбрал сам, изучив ее предыдущие работы, а Ираклий Хинтбаподдержал такое решение режиссера.
Третий эскиз, поставленный по произведению Шалодии Аджинджала «В ночь новолуния», уже имеет сценическую историю. Тем интереснее развивалась интрига – как же воплотится бессмертная история в новом исполнении и в новое, по сути, время. Эксперимент показал, что сердца зрителей все так же отзываются на проявления искренней любви, благородство, честность, все так же людей восхищают мужество, сила, ловкость мужчин и кротость и преданность женщин.
Критики отметили достоинства работы, подчеркнув, что спектакль особенно интересен как экспортный, гастрольный.
Четвертый эскиз, поставленный режиссером Денисом Хуснияровым по рассказу Джумы Ахуба «Земляника», с первых минут поразил зал неожиданным решением. Как отметила Мила Денева, работа «призывает зрителя к апгрейду инструментария смотрения и пересмотру привычных приемов и штампов».
Это еще называется «минус прием».
Вот как проанализировала Мила Денева работу Д. Хусниярова:
«А может быть национальная драматургия без национальных костюмов?
– Может.
– А может текст звучать четко, ясно, цепко для внимания зрителя, если при этом актер остаётся вне движения, в статике, не выходит из зала?
– Может.
– А может бить в сердце содержание, сюжет, если происходящее на сцене не расцвечено постановочными вау-эффектами?
– Может».
Как пояснила Мила Денева, эскиз построен по формуле «простота как преодоленная сложность», и это только кажется, что актеры на сцене ничего не делают. Ибо самая сложная актерская задача – ничего не делать на сцене и оставаться при этом в фокусе зрительского внимания. И многообразие текста, и темперамент актерский – все сведено только к одному жесту.
У каждого героя есть только один жест, своего рода квинтэссенция персонажа, зримо проявленное зерно роли. А ты попробуй быть точным, когда это только одно движение ласка мамы, под которую так хочется голову подставить, и пилочка для ногтей в руках продавщицы (тут же читается вся ее биография), и деловой жест женщины, изо дня в день продающей на рынке аджику... Используя прием неоправдывания ожидания, фактически его слома (герой, поглаживая кресло, говорит: самый модный цвет жёлтый, а кресло при этом зеленое), режиссер превращает бытовую зарисовку о своего рода абхазском Обломове, диванном критике, изобилующую поначалу иронией, самоиронией, сарказмом, в экзистенциальную драму, текст перестает быть смешным и приобретает невиданную глубину. Очень интересно, что в Абхазии появляется современная драма при форме исполнения с пюпитрами придавленные к сцене артисты без каких-либо эмоций, и совершенно не ожидаешь слов «аджика», «кольраби», «копчёный сыр». И особое включение зрителя, его внимание мобилизуется именно за счёт контраста того, что мы видим, с тем, что мы слышим.
– Актер, исполняющий роль Арзамета (заслуженный артист Республики Абхазия Рубен Депелян), чирканьем спичкой превращает своего героя из диванного лежебоки в салонного денди, абсолютного хозяина мира. И в этом столько самоиронии – и актерской, и режиссерской – ведь зачастую именно такими и видят себя мужчины, независимо от предлагаемых обстоятельств, как мне кажется, – добавила критик.
Подчёркивая ценность предложенного эскиза и важность непременно пополнить репертуар спектаклем, поставленным на его основе, Мила Денева рассказала, как глубоко действует сразу и незаметная, но невероятно мощная стрела этого гуманистического оружия – драматургии. Пояснив, что это называется «петля обратной реакции», она поделилась своими личными впечатлениями и чувствами:
«Выходя из зала после просмотра этого сюжета, я могу думать о разрыве корней города и деревни, матери и ребенка, о том, как мужчина, который рождён действовать, превращается в инфантильного человека, которому даже за аджикой лень поехать, думать о том, как неизбывны чувства вины и долга взрослого ребенка перед родителями, которым мы при их жизни так нечасто даём почувствовать, как мы их любим.
Но главное, что, покидая зал после этого сюжета, я не хочу думать. Я хочу позвонить маме».
