Столкнувшись с крупными военными соединениями грузинских войск, после ожесточённого сражения с превосходящим противником абхазское командование приказало бойцам отступать».

Это выписка из Календаря знаменательных дат, составленного Министерством культуры и Национальной библиотекой имени И.Папаскир. Эту дату не часто вспоминают, о ней мало что известно. Вряд ли её можно назвать знаменательной, но, как показывает история, о ней нужно знать и помнить.

Во многих локальных войнах последних десятилетий конечные цели войны планировалось достичь уже в ходе проведения первых наступательных операций. Однако для этого требовалось обеспечить внезапность начала наступления, что при наличии у противника высокоэффективных технических средств разведки и его агентуры среди местного населения было весьма сложно.

В ходе Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 годов абхазцы четыре раза – в ноябре 1992 года, в январе, марте и июле 1993 года – предпринимали попытки освобождения своей столицы от войск госсовета Грузии. И каждый раз терпели неудачу. Как считают военные эксперты, одной из основных причин неудач было неумение абхазского командования соблюдать скрытность подготовки операций. О дате предстоящего наступления знали не только войска, но и гражданское население. Естественно, что в таких условиях информация доходила и до грузинской стороны, которая предпринимала соответствующие контрмеры. Именно такая тактическая ошибка была допущена при Шромской наступательной операции 3 ноября 1992 года. В ней самое активное участие принимал известный абхазский художник Леонид Шамелович Еник. Его воспоминания об этой операции можно назвать самыми правдивыми и реалистичными воспоминаниями с поля боя.

– Накануне Шромского наступления Мушни Хварцкия направил меня в село Шубару, расположенное на восточном берегу Гумисты в верховьях села Ахалшени, с целью разведки и закрепления абхазских позиций на развилке горных дорог в ущелье, – вспоминает Л. Еник. – Гагра уже была взята, у нас появись боеприпасы, и начальник штаба Миша Демьянов обеспечил нашу «разведку» всем необходимым. Поднявшись, мы встретились с группой из села Анухвы, которая была переброшена туда раньше, и вместе с ней мы передислоцировались в село Шубару. Когда я спустился в Новый Афон, чтобы доложить Мушни об обстановке, его уже там не было. Он уехал на Восточный фронт. Тогда я пришёл к Гиви Камуговичу Агрба, который возглавлял Новоафонский гарнизон, и ему доложил об обстановке. Затем с запасом боеприпасов и продуктов я вновь поднялся на ахалшенскую развилку, которую мы взяли под круглосуточный контроль. Около месяца мы вели наблюдение и обнаружили, что линия фронта противника вытягивается всё выше и приближается к нам. И вот однажды меня вызвали в Гудаутский штаб, и Сосналиев стал интересоваться положением дел. Он сообщил, что планируется наступательная операция в селе Шроме. Затем стали перебрасывать армию, пять БМП и другую технику. В операции участвовало около 500 человек. Основная пехота должна была идти с Гиви Камуговичем, однако неожиданно часть этой пехоты присоединилась к нам, и возникла проблема передвижения транспорта из-за плохой дороги. Мы с большими трудностями преодолели этот путь  и через семь часов были у цели. Мы держали связь по рации с другими группами и центром. Пароль был такой: «Когда начинаете собирать виноград?» Однако виноград так и не был собран, да и наступление было отложено на три дня, так как Гиви Камугович решил более тщательно изучить обстановку и распределить силы. Перед наступлением мы старались сидеть тихо, однако одна наша группа наткнулась на группу грузинских солдат, произошла перестрелка, и противнику стало известно о нашем приближении. Мне также не нравилось самоуверенное настроение бойцов групп Шамиля и Ибрагима. Они недооценивали силы противника и думали, что разгромят их одним выстрелом из гранатомёта. Их просто воодушевила эйфория после Гагрской операции.

Мы передвигались по трём маршрутам. Основную группу возглавлял Арда Анкваб. Задачу перед нами поставили сложную – не останавливаясь, идти до Сухума. Это большая физическая нагрузка. И мне показалось, что все группы оказались рядом, все они спустились на Каманский мост. Именно здесь и захлебнулась наша наступательная операция.

...Леониду Шамеловичу Еник тогда было 33 года. Он родом из гудаутского села Мгудзырхуа. Окончил факультет реставрации и станковой живописи Тбилисской художественной академии, работал реставратором в Абхазском государственном музее и преподавал в Сухумском художественном училище. Однако война внесла коррективы в его биографию.

По официальным документам замысел абхазского командования был следующим: главный удар нанести на отдаленном горном участке фронта в районе села Ахалшени, прорвать оборону противника и, развивая наступление с поворотом войск на юг, сходу овладеть столицей Абхазии. Одновременно предусматривалось частью сил совершить глубокий обходной маневр, выйти на побережье Черного моря юго-восточнее столицы Абхазии и отрезать сухумскую группировку противника от остальной части его войск. Для осуществления плана была создана ударная группировка, в которую вошли четыре лучших абхазских соединения: абхазо-чеченская бригада Шамиля Басаева; бригада «Шаратын», укомплектованная абхазскими ополченцами и репатриантами; кабардино-абхазская бригада Конфедерации народов Кавказа и интернациональная бригада Ибрагима Яганова. Все соединения были усилены БМП и БТР. В ходе наблюдения и по данным разведки были уточнены сведения о противнике.

В 3.30 утра началась наступательная операция. Уже к 6 часам чеченцы из бригады Шамиля атаковали позиции противника в районе села Ахалшени. В коротком бою заслон был сбит, и отряд, повернув к югу, направился к селу Шроме, от которого до Сухума оставалось 6 километров. Однако через несколько километров наступавшие были остановлены огнем грузинского подразделения. Развернув часть сил первого эшелона, абхазы перешли в атаку. В этом бою они подбили одну БМП и уничтожили до двух десятков солдат противника. Продолжая наступление в предбоевых порядках, абхазские ополченцы втянулись в узкое, уже одного километра, горное ущелье, склоны которого поросли не очень густым лесом. С противоположной стороны ущелье, как глухой тупик, закрывалось высокой горной грядой, на вершине которого располагалось село Шрома. Место было идеальным для устройства засады или огневого мешка. Этим не преминули воспользоваться грузинские войска. Дорог, ведущих на Шрому, было две, но наступать абхазы решили по нижней, наиболее короткой дороге.

По первоначальному плану атаковать село было решено с трех сторон, но буквально перед самым боем абхазское командование приняло решение ломать оборону одним мощным фронтальным ударом. В связи с этим все силы были сосредоточены на одном направлении.

Когда вся наступающая группировка втянулась в ущелье, а первый эшелон (бригады Шамиля и Ибрагима) приблизились к почти отвесной горной гряде, по ним был открыт шквальный ружейно-пулеметный огонь. Наступавшие залегли. В этой ситуации, вместо того чтобы уточнить обстановку, начать отвод первого эшелона или предпринять обходной маневр во фланг противника силами оставшихся бригад, абхазское командование бросило и второй эшелон (бригаду Конфедерации и «Шаратын») по насквозь простреливаемой дороге вслед за первым. Выведенные вперед БМП развернулись для атаки в линию как раз напротив замаскированной и ранее молчавшей противотанковой батареи грузин. В считанные минуты четыре машины из пяти были подбиты. После чего по дороге начали работать две установки «Град», минометы и танковые орудия. Со стороны леса велся очень плотный и интенсивный огонь из стрелкового оружия, в том числе работали и снайперы. Расчет грузинского командования был на то, что абхазы начнут в панике отступать назад по единственной и полностью простреливаемой дороге. После чего им в спину можно было бы двинуть бронетехнику с пехотой и наголову разбить их при отходе. Но далее произошло то, чего грузины явно не ожидали. Абхазские подразделения хотя и сообразили, что попали в засаду, но назад не побежали. Они рассыпались по склонам, укрылись за деревьями, кустарниками, камнями и открыли ответный огонь. Некоторые группы даже пытались атаковать. Не было единого управления, связи, взаимодействия. Фактически каждый солдат действовал сам по себе либо в составе небольших групп.

Через три часа боя абхазские командиры, разобравшись в обстановке и кое-как наладив управление, начали постепенный отвод подразделений второго эшелона. Отходили группами по 25 человек под прикрытием тех, кто держался впереди. К 15 часам из долины вышло около половины от общего количества личного состава, участвовавшего в операции.

В этой ситуации грузинское командование поняло, что полного разгрома, которого они ожидали, не получается, и решило зажать абхазов в долине, выдвинув танки с пехотой. По вызову над полем боя появились вертолеты огневой поддержки. Совершив обходной маневр, грузинские танки при поддержке пехоты ударили во фланг отходящим группам абхазов. Однако в ближнем бою ситуация изменилась, инициативу захватили абхазы. Выстрелом из гранатомета один танк был подбит. Огнем из автоматов наступавшая грузинская пехота была сначала остановлена, а затем и отброшена. Удар по отходящему противнику во фланг желаемого результата грузинскому командованию не дал.

К 18 часам из ущелья вышли фактически все, вынося по возможности раненых и тела убитых. К ночи абхазские бригады, переправившись через реку Гумисту, вернулись на исходные позиции. В селе Ахалшени для прикрытия от возможного удара осталась только заградительная группа из бригады «Шаратын».

– Гиви Камугович мучительно переживал и винил себя в смерти людей, – продолжает Л.Еник. – Мне показалось, что наступление сразу перешло в отступление. Из-за рельефа техника наша не смогла передвигаться. К тому же противник вырыл ямы, которые наши закидывали булыжниками, чтобы техника могла пройти. К вечеру наступление захлебнулось. Причиной поражения была наша неопытность, силы были неравные, рельеф был сложным. При отступлении все разошлись маленькими группами. Последняя группа осталась на ахалшенской развилке, и я впервые уверенно настаивал на том, чтобы мы там закрепились. Однако тогда этого не произошло. Но через несколько месяцев мы всё же прошли по этому маршруту. Мне трудно вспомнить всех людей, которые участвовали в этой операции. Помню Сашу Маршан, Тамаза Кецба, Бесика Агрба, Аслана Тарба, Леварда Аргун и многих других.

«В этой операции абхазцы понесли следующие потери: было подбито 4 БМП, сожжено 2 грузовика, свыше 30 человек убито, 80 ранено, 10 пропали без вести, – пишет в своей публикации полковник, профессор Академии военных наук России Б. Божедомов. – Ни одна из сторон не достигла желаемого результата. Ни прорыва, на который надеялись абхазцы, ни разгрома, который планировали грузины, не получилось. Произошел взаимный провал из-за собственных ошибок. Абхазское командование, среди которого практически не было ни одного кадрового офицера, больше надеялось на высокий моральный дух личного состава, чем на трезвый расчет. Шромская операция является ярким примером высокой активности действий войск и решительного характера поставленных задач. Абхазские подразделения еще раз подтвердили вывод о том, что высокий моральный боевой дух солдата и его хорошая личная подготовка являются «ключом к победе» в бою».