Имя Патулиди всегда было на моем слуху – его произведения с регулярной периодичностью печатались на страницах «Советской Абхазии» то отдельными стихотворениями или подборками, то на литературных полосах. Помню, с какой гордостью произносили имя Николая Георгиевича Миша Чатов и Панайот Чаклов, с которыми я работал на Абхазвинкомбинате.
И еще я помню: в 80-х годах ко мне обратился армянский поэт Людвиг Кюлян с просьбой перевести его небольшое стихотворение на русский язык для газеты «Железнодорожник Закавказья». Я очень постарался, и, на мой взгляд, получился довольно-таки неплохой перевод, который был напечатан с несколькими другими переводами, выполненными Николаем Патулиди. Вот так, совсем неожиданно мое имя оказалось рядом с именем Николая Патулиди на газетной полосе: это для меня – начинающего автора – было если не удачей, то большой радостью. Ведь я очень хотел с ним познакомиться. И спустя годы, уже после грузино-абхазской войны, когда наш общий друг, Герой Абхазии Сергей Матосян познакомил нас, я был приятно удивлен: Николай Патулиди не только вспомнил об этой публикации, но и на память прочитал ее завершающие строки, которые мне нравились (да и сейчас считаю их удачными):
На небе туча на дыбы встает,
Как ржание далекое коня.
Естественно, наше знакомство имело продолжение, и, будучи депутатом Парламента, а затем и заместителем министра культуры Абхазии, Патулиди написал несколько статей для нашей газеты «Амшен». Конечно, обязательно были и поэтические публикации. Затем я перевел несколько его стихотворений на армянский язык, которые опубликованы в моих книгах: «Капли», «Греческая народная песня», «Линда» и другие.
Вот так поэзия Николая Патулиди на протяжении целой жизни сопровождает меня, до сих пор я нахожу в читаных-перечитаных мной строках все новые оттенки и штрихи.
Подозреваю, что как автор Николай Патулиди постоянно испытывал чувство неудовлетворенности, ибо он всегда находился в поиске новой мысли, нового образа, нового поэтического слова. Он справедливо считал, что его главное творение – впереди, и именно об этом пишет в цикле «Стихи о стихах»:
Мое мучительное слово,
Как долго заставляешь ждать!
Теснятся мысли бестолково,
Ища спасительную гать
Над топью зыбких впечатлений
Событий, образов, страстей, –
И тяжким ворохом сомнений
Ложатся в глубь души моей.
Всего лишь слова не хватает,
Объемного – Земле подстать.
Чтоб все, что страждет, уповает,
Правдивым именем назвать.
Одна за другой выходили книги Николая Патулиди: «Привязанность» (вторая по счету), «Светлый день», «Непокой», «Под знаком Льва» и другие.
Я обратил внимание на то, что даже названия книг, объединившись, звучат как отдельное стихотворение, которым озаглавлена эта публикация. Действительно, поражает привязанность Николая Патулиди к абхазским («Я с Абхазией жить обречен, / ибо с нею навек обручен») и греческим («Нет, не пропали, не канули в нети / эллинов древних достойные дети») корням, завораживает щедрость света, которым пронизан его каждый день («Звенят лучи июньского восхода / и замирают времени весы»), и непокой души поэта успокаивает встревоженного читателя («Как трудно солнца свет в душе хранить, / помножь на мудрость, мужество и честь»). И все это – под знаком Льва («Лев под солнцем рожден, / и орлин его взор, / он и прост, и мудрен – / как Эллады узор»), который пред Вечностью «отвечает» за работу сердца и кровообращение.
Николай Патулиди
СВЕТ В ОКНЕ
Унылый свет, холодный свет
В окошко льет луна.
На самой дальней из планет
Спит женщина одна.
На самой дальней из планет
Прекрасной из планет,
Откуда через много лет
Ко мне домчится свет.
И я встревожусь невпопад,
И, сам себе не рад,
Зачем-то ночью выйду в сад,
В осенний хмурый сад.
И снова вспомню давний сон
О лучшей из планет.
О том, что был я там рожден
Для радостей и бед.
А эта женщина была
Единственной моей...
Какая сила все смела
И разлучила с ней?
***
Вершины. Низины.
Покой и уют.
В процеженной сини
Рассветы встают.
Здесь воздух пропитан
Настоем весны.
Здесь взору открыта
Вся прелесть Апсны.
Бодрящею силой
Небесных высот
Здесь полнит светило
На пляжах песок.
А горы тут строги
Под россыпью звезд,
А в море так много
Живительных гроз.
И только повеет
Прохладой с долин,
Как осень хмелеет
От бархатных вин.
Здесь мягкие зимы,
Богатство суля,
Питают косыми
Дождями поля.
Здесь скалы отвесны
И реки быстры.
Туристские песни
Взвивают костры.
Леса не угрюмы.
И выси ясны...
О, добрые думы
О доброй Апсны!
