Помню, меня буквально поразило удивительно тонкое стихотворение «Прошедшее… Настоящее… Будущее…» в переводе А.Антоновича. Я предполагал (да и сегодня мое мнение не изменилось), что оно спрессовало детство будущего известного поэта; а то, что оно скопировало мое – я нисколько не сомневаюсь. Точно так же мой день был меньше клюва синицы, и у меня времени всегда было в обрез, и его катастрофически не хватало не только на мяч, на рыбалку, но и на глагольные времена. Со временем я понял, что это стихотворение имеет более глубокие философские корни, чем кажется на первый взгляд. И уже потом, через несколько лет, я его «примерил» на человеческую жизнь, и они полностью совпали, ведь, как бы ни было горько, очень многие о прошлом думают мало, о будущем думают лишь единицы… И как бы в продолжение своего стихотворения на одном из митингов, посвященных памяти жертв Русско-кавказской войны, Геннадий Аламиа сказал: «Мы обязаны помнить о прошлом и смотреть в будущее».
Как раз в это время я делал свои первые переводческие пробы и это стихотворение с несколькими другими («Мой спутник – море», «Нет человека», «Я думал, ты стоишь передо мной», «Мгновение еще золотится» и другие) на одном дыхании перевел на армянский язык, которые впоследствии вошли в мои книги, в том числе и во второй том моего «Избранного».
Примерно в тот же период, в 1978 году, состоялось мое очное знакомство с Геннадием Аламиа в редакции детского журнала «Амцабз», которая находилась на первом этаже нынешнего здания Абхазского института гуманитарных исследований. Я находился у ответственного секретаря Шалвы Цвижба (он опубликовал мое детское стихотворение «Письмо Нунэ»), когда в его кабинет вошли главный редактор Алексей Гогуа и технический редактор Геннадий Аламиа. Шалва Лайварсанович представил меня им: «Артавазд Сарецян – начинающий поэт и переводчик». Не знаю, помнит ли Геннадий Шаликович, но я хорошо запомнил подробности той встречи: шутка ли – оказаться в кругу уважаемых мной писателей?
Затем наше знакомство продолжилось на армянском языке на страницах газет «Гракан терт» и «Дзайн Амшенакан» (в переводе Игната Мамяна и Юрия Саакяна). Кстати, Юрий Саакян написал замечательный поэтический цикл «В отцовском дворе Этери Басария», одно стихотворение из которого посвящено Геннадию Аламиа.
Несколько лет назад в Ереване, в доме моего родственника Карла Яланузяна, я познакомился с замечательной армянской женщиной – превосходным армяно-русско-польским переводчиком Анаит Тер-Гхазарян. Много теплых слов сказала она в адрес Геннадия Аламиа – своего однокурсника по Литинституту. Своим братом она с гордостью назвала Геннадия Шаликовича, которому об этом я рассказал по возвращении из Еревана. И я совсем не удивился, когда он сказал: «Анаит – моя сестра». Не удивился, потому что Геннадий Шаликович Аламиа является поборником армяно-абхазской дружбы, и доказательством тому – подготовленная им к печати на армянском и абхазском языках детская иллюстрированная книжка «Добрый стог» (на снимке) Юрия Саакяна, которая выйдет в этом году в Абхазском государственном издательстве.
Геннадий Аламиа
* * *
Я, перещеголявший всех,
кто жив самообманом,
решил, что вечен мой успех
в круженье постоянном.
Я скалам голос отдаю –
он возвратится в хоре,
я брошу взгляд вослед ручью
он растворится в море.
Вернется одинокий зов,
вселенную расширя,
умножен на сто голосов,
во всем услышан мире.
Я все теряю, без помех,
затем, чтоб стать богаче,
я, перещеголявший всех
героев неудачи.
Перевёл И. Фаликов
