Смею предположить, что Джемал Эшба такие мелочи к разряду проблем не относил. Потому что – и в стайке подростков, и на уроках, и в последующей жизни – он выделялся вовсе не шевелюрой густых рыжих волос, а способностью постоянно развивать интеллект, используя в качестве главного инструмента данный Господом ум. Ведь разве может кто-нибудь сравниться по красоте и обаянию с человеком, которого ты слушаешь, затаив дыхание, или сам доверяешь сокровенное, не страшась быть непонятым, осмеянным или преданным?
Он обладал редкой способностью – мог любой факт превратить в событие и тем самым повысить самооценку близкому человеку. Сейчас очень модны слова «абьюзер», «манипулятор», определяющие тех, кто мешает окружающим нормально жить, сбивает позитивный настрой непрошенными негативными «прогнозами». Джемал Эшба являл собой пример антипода подобных – он так искренне, так тепло умел радоваться успехам людей, вдохновлял, с легкостью дарил идеи и в каждом распознавал талант.
Когда он общался с семьей, с людьми, которые ему были дороги, в той же кофейне, которое нынешнее поколение официально нарекло «Брехаловкой», улыбка редко сходила с его лица (ему был интересен каждый!). Но при этом он был очень серьезным, вдумчивым человеком. Собственный ритм жизни он выработал благодаря особым природным данным и привычке постоянно работать, обретенной еще в родительской семье, в которой праздная жизнь считалась пороком. А потом были годы учебы в Московском институте инженеров сельского хозяйства (впоследствии – Московский государственный агроинженерный университет имени В. П. Горячкина), одном из подразделений Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, где он обрел не только знания, но и друзей на всю жизнь – из всех уголков бывшего Советского Союза. В течение дня он аккумулировал пришедшие или навеянные в ходе общения идеи, а вечером, уединившись в кабинете в своем уютном доме на улице Чанба в Сухуме, все детально обдумывал, взвешивал, анализировал. Он был в курсе всех профильных дел по сельскому хозяйству в мире (без преувеличения). И интерес его не был связан с должностями. Оставив пост министра сельского хозяйства (на этой должности он в период 2001–2003 гг.) продолжает работать в отрасли и понимает, что в каком бы качестве он ни участвовал в жизни страны – как заместитель главы Администрации родного Очамчырского района (2003–2004), как предприниматель, как глава Ассоциации аграриев Абхазии, он способен и должен влиять на развитие ситуации. Он ищет партнеров за рубежом, оценивает перспективы Абхазии при выборе того или иного сценария развития аграрного сектора. Нередко рискует, убеждая партнеров (в том числе и государство) направить средства на закупку того или иного оборудования для сельскохозяйственной отрасли.
Так чувствовать и понимать свое дело может человек, выросший в селе. Джемал Мушниевич – из семьи Эшба из Агубедии Очамчырского района. В этом уголке Абхазии всегда помнят Ефрема Алексеевича Эшба, светлый ум, талант которого прославили не только маленькую Абхазию, но и в целом молодое советское государство. Принято считать, что каждый представитель рода – с колоссальным потенциалом. Так, судя по всему, и есть.
Окончив институт, Джемал работает в родном селе – сначала главным механиком в Агубедийском тунговом хозяйстве, потом заместителем главного инженера районного сельхозуправления. Позже он переходит на профсоюзную работу, однако постоянно находится в курсе дела всех нюансов развития дел в районе.
Помню, что интервью «Государство как стимул развития аграрной отрасли» под рубрикой «Актуальная тема», опубликованное летом 2015 года, вызвало немало споров. Вот что он тогда говорил в частности:
«Могу сказать с уверенностью, что сейчас, когда перед нами открылась возможность участвовать в процессе импортозамещения на российском продовольственном рынке и интерес к продукции из Абхазии проявляют и другие рынки, в обществе созрело понимание: аграрная отрасль открывает перед нашим государством широкие перспективы, но для этого необходима ее масштабная модернизации.
Но тут я хочу сразу расставить точки над i: чтобы наша продукция могла конкурировать на рынке, должна быть выстроена цепочка: высокоэффективное производство – высокотехнологичная переработка – высокоорганизованная реализация с использованием логистики и других современных подходов. И все звенья её должны работать, как швейцарские часы».
Есть безупречный камертон, определяющий потенциал человека. Вот и в случае с Джемалом Мушниевичем он сработал. Людей талантливых его способность генерировать идеи (причем по всем вопросам, а не только по профессиональному аграрному профилю) восхищала, впрочем, как и его способность выглядеть всегда безупречно и – просто невероятный человеческий дар предчувствовать, что человек нуждается в помощи и не решается ее попросить… И оказать эту помощь. Нередко инкогнито.
Знакома я с Джемалом была еще до войны, но впервые судьба свела нас в 2002 году, когда по просьбе Владимира Аршба, сына Марины Ефремовны Эшба, мне предстояло решить непростую задачу – вернуться в Москву с новогодних сухумских каникул вместе с Мариной Ефремовной.
Это был очень тяжелый период. Марину Ефремовну, еще совсем недавно активно работавшую и блиставшую на открытии персональной выставки в Зале Союза художников Абхазии, поразила потеря памяти – сказались и суровые послевоенные сухумские зимы, и последствия войны. Да и за сына она переживала: Владимир Аршба, успешный предприниматель, один из лидеров компьютерного бизнеса в столице России, оказывается в западне из-за дефолта 1998 года и даже не может выехать в Абхазию за матерью.
С Мариной Ефремовной мы были не просто знакомы. Лето и осень 1991 года мы пережили как председатель и секретарь окружной избирательной комиссии на выборах в первый Парламент Республики Абхазия. Однако деликатный вопрос поездки в Москву с ней решает Мира Константиновна Хотелашвили-Инал-Ипа, очень близкий ей человек, между ними – полнейшее доверие. Марина Ефремовна соглашается: да, надо собираться, ее ждут сын, внучка, близкие.
Но возникает еще вопрос: на чем мы поедем? Молодому поколению Абхазии этого вопроса не понять. До нынешнего автомобильного рая в то время было еще очень далеко. Варианты нашей отправки в аэропорт Сочи продумывают Арда Инал-ипа и Батал Кобахия, и возникает идея обратиться к представителям рода Эшба. Откликается Джемал.
Я помню тот день – 18 января 2002 года: ранним утром мы с Ардой, Баталом и Джемалом заезжаем за Мариной Ефремовной в Синоп. За рулем – водитель. Марину Ефремовну сажаем вперед, а мы вчетвером размещаемся сзади. Все волнуемся и из-за границы, и из-за перелета, но Марина Ефремовна держится молодцом, она даже поддерживает наши шутки. И только один человек в автомобиле скромно молчит и если мы оборачиваемся к нему, ободряюще улыбается. Джемал, конечно. Но даже в молчании он создает одним своим присутствием позитивную добрую атмосферу.
Как личность яркая, Джемал нередко становился героем разных мифов и легенд. Его друзья по «Брехаловке» с гордостью рассказывали, как однажды к Джемалу Эшба приехали кредиторы напомнить о долге. А он так их встретил и так обрисовал перспективы проекта, что, прощаясь, они не только серьезно сдвинули срок возвращения денег, но и предложили еще солидную сумму…
Мало ли что говорят в кофейне, подумала я, и спросила Джемала напрямую: было ли такое?
Джемал улыбнулся: да, это правда…
Но ведь все это лишь в рассказах кажется легким, как увлекательное приключение, а на самом деле каждый день и час Джемала Мушниевича был полон напряжения, ведь он занимался делом, которое зависит не только от всех возможных форс-мажорных обстоятельств, от человеческого фактора, но и от капризов погоды. Сколько раз в его жизни все летело в тартарары, прогнозируемый урожай оставался только на бумаге, а ему нужно было решать, как спасать ситуации, поставки, возвращение денег… И при этом он никогда не позволял себе показать дурное настроение, хотя поводов для этого у него могло быть предостаточно. Джемал по голосу мог распознать отчаяние и тут же ненавязчиво предложить помощь.
Мне всегда нравилось общаться с Джемалом. Мы всегда были с ним на «вы», а вот теперь я мысленно обращаюсь к нему на «ты», и с супругой его Элей Чкок мы встретились, обнялись и обе заплакали…
Я вспомнила, как я проводила опрос для газеты «Республика Абхазия» «Что бы я взял в наше сегодня из советского прошлого?». И Джемал Эшба ответил: «Хотя мне, казалось бы, грех сегодня жаловаться на жизнь, я нередко ностальгирую. В советском прошлом осталась простая бескорыстная дружба, поездки на рыбалку, на шашлыки, общение в кофейне. И друзей мы подбирали не по принципу – «полезный человек», как, к сожалению, сегодня нередко бывает, а просто потому, что душа тянулась к тем или иным людям. И это не потому, что мы были молоды. Просто, воспитывая нас, старшие подавали нам пример поступков – по чести, по совести. Мы читали правильные книги, мы знали, что хорошо, что плохо… Но позволю себе похвалиться: среди моих знакомых и сегодня есть люди, которые умудряются жить, выбирая себе друзей по душе и поступая сообразно совести. Правда, не все эти люди имеют работу в соответствии со своим интеллектом, не все они обласканы государством за боевые заслуги. Но они живут и являются примером для других. Благодаря таким людям выражение Человек чести еще имеет смысл».
Порой мне хочется набрать его номер. Я так и не осознала до конца, что он уже в краях, откуда нет возврата. Но когда я слышу первоклассный блюз или джаз, я всегда вспоминаю Джемала Эшба… Мы не успели поговорить с ним о музыке. Но он любил все первоклассное. Вот уж в этом я точно уверена.
