В частности, шла речь об отмене домашнего ареста главным законодательным органом страны. Этот документ был направлен в Парламент РА ещё весной этого года.
Уже 26 июля 2023 года Парламент Абхазии принял в окончательном чтении поправки в некоторые законодательные акты. Изменения устанавливают уголовную ответственность за клевету, совершенную публично с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет». Кроме того, увеличены размеры штрафа:
за клевету ‒ от 50 до 100 тысяч рублей (раньше было от 10 до 25 тысяч рублей);
за клевету, содержащуюся в публичном выступлении, публично демонстрируемую в произведении или СМИ, включая «Интернет» ‒ от 100 до 150 тысяч рублей (раньше от 20 до 40 тысяч рублей);
за клевету, соединенную с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления – от 150 до 200 тысяч рублей, либо лишение свободы на срок от 2 до 5 лет (раньше только лишение свободы на срок от 2 до 5 лет).
Депутаты Парламента также рассмотрели возможность отмены домашнего ареста. В этом вопросе их мнения разделились. Многие депутаты считают, что есть ряд статей особой тяжести или коррупционной направленности, по которым стоит исключить меру пресечения в виде домашнего ареста. Однако в ходе обсуждения в рамках профильного Комитета по государственной правовой политике, возглавляемого Даутом Хутаба, депутаты решили, что домашний арест остается допустимой мерой на усмотрение судьи. С таким решением депутатов, конечно, Генеральная прокуратура РА не согласилась. В октябре текущего года, реализуя право законодательной инициативы, Генеральная прокуратура Республики Абхазия направила в Народное Собрание – Парламент Республики Абхазия законопроект «О внесении изменений в отдельные нормы Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса Республики Абхазия», в числе которых – внесение изменений в статьи «Клевета» и «Домашний арест».
Для разъяснения позиции Генпрокуратуры я обратилась к начальнику Следственного управления Генпрокуратуры РА Тамиле Бигвава. Она пояснила:
– Одно из основных изменений, предусмотренных законопроектом Генеральной прокуратуры РА, касается установления запрета на применение органами предварительного расследования и судом меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, в числе которых преступления против личности, против собственности, коррупционные и должностные преступления и др. Данная инициатива продиктована наличием прецедентов избрания домашнего ареста на первоначальном этапе расследования уголовных дел, в том числе по всем делам коррупционной направленности, что препятствует сбору доказательств. Кроме того, ввиду отсутствия средств контроля органам внутренних дел отследить место нахождения подозреваемого, обвиняемого не представляется возможным, что свидетельствует о формальном характере соблюдения данной меры пресечения.
Генеральной прокуратурой РА предлагается внести изменения и в диспозицию статьи Уголовного кодекса, предусматривающую ответственность за клевету, и дополнение квалифицирующего признака «в отношении нескольких лиц, в том числе индивидуально неопределенных», что вызвано безнаказанностью лиц, распространяющих сведения, порочащие честь и достоинство граждан, в действующей редакции статьи «Клевета».
За период с 2007 года, то есть с момента вступления в законную силу действующего Уголовного кодекса РА, вынесено всего лишь два приговора в отношении лиц, совершивших клевету, соединенную с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Представленная статистика связана с тем, что на практике вызывает сложности в доказывании субъективный признак – наличие прямого умысла на распространение именно заведомо ложных сведений. Признак заведомости выступает ключевым критерием, означает заранее известное знание о том, что распространяемая информация недостоверна. Любое заблуждение лица, независимо от того, является ли оно добросовестным или нет, исключает признак заведомости.
В предлагаемой законопроектом редакции предусмотрено привлечение к уголовной ответственности за клевету, то есть за распространение недостоверных сведений, порочащих честь и достоинство, что подразумевает распространение именно не верифицированной лицом информации. При этом, согласно примечанию к данной статье, лицо освобождается от уголовной ответственности с согласия потерпевшего в случае опровержения распространенных сведений.
Слушая представителя Генпрокуратуры, я подумала, что домашний арест проверяет абхазские семьи на прочность: в Абхазии все больше арестованных переводят на домашний режим. Последние данные статистики показывают, что наши суды стали гораздо чаще применять гуманные меры: домашний арест. Введение данной меры пресечения было обусловлено курсом государства, направленным на гуманизацию уголовного судопроизводства, в том числе для достижения цели по сокращению практики избрания и применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Благодаря домашнему аресту должна была сократиться нагрузка на изоляторы временного содержания и тюрьму.
Выслушала я и позицию депутата Народного Собрания – Парламента Республики Абхазия Даута Хутаба, который до конца года обещает вынести этот вопрос на сессию Парламента в первом чтении. Он сказал:
– Этот документ был прислан в Парламент депутатам ещё шестого созыва. Когда мы пришли, начали с ним знакомиться. С чем-то мы были согласны, а с чем-то – нет. Что касается клеветы, то меня обвиняли в том, что я душу «свободу слова», но, я считаю, что это не «свобода слова», а «свобода злословия». И если человек клевещет и заведомо лжёт, то ему нужно ответить по закону. И мы поддержали этот проект. Что касается домашнего ареста, то нам предложили изъять эту меру пресечения вообще. Однако я считаю, что этого делать нельзя. Есть люди, которые сидели под стражей, а потом суд доказал их невиновность и оправдал их. Я сталкивался с такими случаями. У судей, когда они сомневаются в виновности подозреваемого, должна быть такая ниша, как «домашний арест». Нельзя убрать эту меру пресечения по всем статьям. Поэтому мы обратились в Верховный суд и адвокатское сообщество Абхазии для того, чтобы они прислали нам своё заключение по данному вопросу. Год назад мы пригласили на заседание нашего комитета представителей всех силовых структур, суда и адвокатуры, чтобы выслушать их мнение и выработать свою позицию. В результате обсуждения появилось предложение не отменять «домашний арест» вообще, а оставить его применительно к некоторым определённым статьям. Однако работники прокуратуры другого мнения. Но я не собираюсь принимать их позицию, считаю, на стадии судебного разбирательства пусть человек сидит «дома». Я также понимаю, когда в уголовном деле есть потерпевшие, свидетели, на которых теоретически при домашнем аресте у обвиняемого больше шансов воздействовать и тем самым изменить ход следствия. Но когда, к примеру, в СИЗО сидят граждане, пойманные за наркотики, то они не представляют прямой опасности, и в таких делах повлиять на следствие практически невозможно. Однако следователи в своих ходатайствах пишут в обосновании избираемой меры, что они могут продолжить заниматься криминальной деятельностью, влиять на свидетелей, оказать влияние на следствие.
Причем интересная ситуация получается: за наркотики человека помещают в СИЗО, а за обвинение в убийстве отпускают под домашний арест. В итоге наркоман сидит в тюрьме, а лицо, совершившее убийство, ходит по улицам. Представьте себе чувства стороны потерпевшего.
Есть у наших правоохранителей одна черта – безразличие к проблемам человека, чья вина не доказана, в отношении которого была по разным причинам избрана мера пресечения – заключение под стражу или домашний арест.
Я, конечно, не ставлю знак равенства между мерами пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста, но в настоящее время мера пресечения в виде домашнего ареста, особенно для ответственного и законопослушного человека, – это тоже далеко не сахар. Назрела острая необходимость решить проблему с приобретением электронных браслетов.
В итоге мы пришли к консенсусу с Генеральной прокуратурой в том, что мера пресечения в виде домашнего ареста будет применяться выборочно по некоторым определённым статьям. Мы планируем принять этот закон в ближайшем будущем.
Последний проект нам прислали в октябре, и в нём опять новая редакция по «клевете». Однако я этот проект не поддержу: «клевета» – это всегда заведомо ложное сообщение, она не может быть просто ошибкой. Тут уже мы не с правом боремся, а с русским языком. Убрать слово «заведомо» нельзя, нельзя любое ложное сообщение считать клеветой. Понятно, что клевету тяжело доказать, как у нас, так и во всём мире.
Р.S. целью уголовного преследования является как защита обвиняемого от незаконного, необоснованного обвинения, так и защита лиц, организации, потерпевших от преступления. Очевидно, что действующая редакция статьи «Клевета» не защищает граждан от распространения порочащей их честь и достоинство информации, в том числе с использованием новых технологий. А безнаказанность порождает вседозволенность. Что касается меры пресечения в виде домашнего ареста, проанализированная мной следственная и судебная практика ярко демонстрирует несправедливый подход к обвиняемым, совершившим хищение имущества в форме карманной кражи или грабежа, в отношении которых, как правило, избирается мера пресечения в виде заключения под стражу. Тогда как к лицам, совершившим многомиллионные хищения государственного имущества, с использованием должностного, служебного положения, судебные органы избирают домашний арест и назначают наказание, не связанное с лишением свободы. Резюмируя изложенное: только неотвратимость уголовной ответственности может способствовать предупреждению совершения преступлений. Однако существует такой термин, как презумпция невиновности, которая выражает собой объективное правовое положение подозреваемого, обвиняемого и подсудимого, но не предписывает личное мнение об их невиновности сотрудникам правоохранительных органов. Может, именно этот принцип должен оставить нишу по определённым статьям по «домашнему аресту».
Русудан Барганджия
