Комиссар всегда шел рядом и немного впереди

Первый телефонный звонок Марину Кетия сразу немного удивил, но когда за первым последовал второй, а потом еще и еще, то встрепенул и всколыхнул душу: вызвал и благодарность – не забывают бывшие бойцы своего комиссара, ценят его, вызвал и печаль – не слышит Виталий Кетия этих добрых и искренних слов, вызвал и радость – есть День Победы – большой праздник всего народа Абхазии, хотя и завоеван он в войне с грузинскими захватчиками ценой тысяч жизней патриотов и героев. «Этими звонками, этим своим вниманием они и мне, жене его, и детям, и внукам нашим много тепла к праздничным дням добавили, – говорит Марина Николаевна. – Молодцы ребята! Хотя, какие ребята, давно они уже вышли из этого возраста».

– Я хорошо запомнила его слова, которые он произнес в самый первый день войны, – вспоминает она, – Виталий, вообще, это его домашнее имя, а в официальных общениях, ученики – он был учителем физики в гагрских школах – звали его Александр Георгиевич Кетия. Так вот, тогда он сказал: «Услышанное мною слово «война» и пришедшие с ним ощущения, не знаю как, но мгновенно сделали меня солдатом, родилось острое желание драться, противостоять, спасти, сохранить всё вокруг, ставшее еще более родным и близким. Я иду защищать все это». И он ушел. Ушел на все дни войны. Из Гагры дошел до Ингура.

В Гагре, несмотря на то что она была оккупирована грузинскими боевиками, среди которых бандитствовали и мхедрионовцы, оперативно создается разведывательно-диверсионная группа, и Виталий вошел в нее. Потом группу перебросили в Пицунду, и там уже активно обучали, вооружали, готовили к боевым действиям, к наступлению на Гагру. Ее освобождение было крайне важно для Абхазии – контроль границы с Россией по реке Псоу необходим для передвижения людей и транспорта, для получения сражающейся республикой всего необходимого. Наступление. Операцией руководили Сергей Дбар и другие боевые офицеры. Гагру освободили 6 октября. Это была первая и очень важная победа.

На базе разведывательно-диверсионной группы был создан Гагрский батальон, командовать им стал Виталий Ажиба. А Виталия Кетия назначили командиром роты. В декабре приняли решение о создании при боевых объединениях должности комиссара. И кому, как не Виталию Кетия – человеку с большим жизненным опытом, учителю по призванию, умеющему и понять, и простить, и потребовать, можно доверить эту ответственную работу. И единодушно он становится комиссаром батальона. Остался он комиссаром и в Гагрском гарнизоне, который под началом Ѓурама Допуа объединил все подразделения, дислоцированные в Гагре: Гагрский, Пицундский, Цандрипшский батальоны и Бзыбскую роту – всего более 1200 человек. Задачи и обязанности комиссара: строгая дисциплина, боевой дух личного состава, укрепление контактов с российскими военными из Гудаутского воздушно-десантного батальона, которые помогают неопытным абхазским солдатам освоить азы воинского дела. Главная цель – максимально избежать потери.

Тяжелые воспоминания остались у комиссара Кетия о Мартовском наступлении. Многие не вернулись. Этот был и страшный удар, и горе, но и урок, и опыт, без которых на войне нельзя.

Подступы к Сухуму. Создается 2-я бригада под командованием Геннадия Чанба. Проблем и вопросов, решение которых требуется оперативно, невпроворот. Комиссар Кетия на боевом посту. Нередко получалось так, что именно он находил выход из сложившегося положения, давал самый емкий и своевременный совет, помогал вынести раненого с поля боя, чувствовал себя нужным в любой боевой ситуации. Как это помогало воинам! Наверное, это необходимо – ощущать рядом чье-то плечо.

Праздник Победы для Виталия Кетия был и самый радостный, и самый печальный. Он никогда не нарушал им же установленного правила – обязательно в этот день пообщаться со своими однополчанами и хотя бы душой, но встретиться с теми, кого уже нет.

 Его самого нет уже около трех лет.

А те, кто был с ним все дни войны, помнят: комиссар Виталий Кетия всегда шел рядом и немного впереди.

Гагрский «Энергетик» – праздник с генералом Шойгу

После нынешней длительной августовской жары вечерняя сентябрьская прохлада воспринимается благодатным даром. Тихий шелест морского наката, мерцающая лунная дорожка гармонично дополняют душевное состояние – умиротворение с налетом грусти, навеянной воспоминаниями. Менее чем через два месяца с небольшим, 4 декабря, будет три года, как ушел из жизни Гена Амичба, достаточно хорошо известный в среде сухумчан. И Джон Амичба – его младший брат, с которым мы неспешным шагом идем по сухумской набережной, погрузившись и в давно ушедшие времена, и в годы, не столь отдаленные, рассказывает мне о разном, что наполняло их братские будни. А лейтмотивом нашей беседы проходит Отечественная война народа Абхазии – оба брата воевали с самого первого и до последнего ее дня. Геннадий награжден медалями «За отвагу» и «За воинскую доблесть», Джон – такими же двумя и еще «За освобождение Кодора», памятными медалями – «К 20-летию Победы» и «Генерал-лейтенанта Харазия». Очень горько звучит наше сожаление, что участником торжеств в Абхазии, посвященных 30-летию Дня Победы и Независимости, Геннадий Амичба не станет – война и для него не прошла бесследно.

Чтобы немного переключить Джона, спрашиваю его, о чем из военных событий чаще всего ему рассказывал старший брат.

 – Гена много видел и знал, умел анализировать и делать выводы. На войне такое очень нужно. Высоко ценил своего командира Гиви Камуговича Агрба, который руководил гарнизоном. А еще он любил подчеркнуть, что был хорошо знаком с Сергеем Кужугетовичем Шойгу (нынешний министр обороны России), который тогда был Уполномоченным по делам урегулирования грузино-абхазского конфликта, – говорит Джон.

Во время августовского перемирия, разъединения противоборствующих сторон Гиви Агрба дал задание Гене – у него была машина – возить членов российской комиссии, курирующей урегулирование конфликта. Штаб российских представителей находился в Сочи, в гостинице «Москва». Гена забирал оттуда Шойгу и привозил его в Абхазию.

– В помещении сухумского санатория Московского военного округа проходили переговоры между абхазской и грузинской сторонами в присутствии российских военных, – продолжает Джон. – Тогда уже многие понимали, что грузинская сторона использует перемирие и для перегруппировки сил, и для… Гена часто повторял, как был возмущен Шойгу, когда увидел в грузовом порту, что находится в сухумском районе Маяка, БДК – большой десантный корабль, полностью загруженный добром, награбленным грузинскими боевиками у местного абхазского населения и вывозимым в Грузию.

– С большим удовольствием Гена любил вспоминать, – рассказывает Джон, – как однажды, проезжая Гагру (ехали они из Сочи в Сухум), Сергей Кужугетович поинтересовался у него, где находится его семья. Узнав, что все они в гагрском пансионате «Энергетик» вместе со многими абхазскими беженцами, Шойгу попросил остановить машину у магазина, купил много разных сладостей для детей и велел отвезти его в «Энергетик». Радость детей этим подаркам передать словами невозможно. А женщины-беженки окружили генерала, стали расспрашивать его: на что им надеяться, когда закончится эта трагедия? Сергей Шойгу долго беседовал с женщинами, объяснил многое, заверил, что принимаются все возможные меры, чтобы эта война закончилась поскорее, и они бы все смогли вернуться с детьми домой. И дети, и мамы очень душевно поблагодарили российского генерала за красивый праздник, который он им подарил.

Гена очень гордился, что был свидетелем этой доброй встречи, и тем, что запросто общался с большим военным профессионалом и государственным деятелем Сергеем Шойгу, – завершил Джон свои воспоминания.

…Мы оба согласились, что в связи с сегодняшней ситуацией на Украине и обстановкой в мире эти воспоминания Геннадия Амичба о Сергее Шойгу приобретают новое звучание.

«Вечная память тебе, солдат Мирон»  и  «Счастливой жизни тебе, новый Мирон»

– А твоя война, Джон, длящаяся от первого до последнего ее дня, сегодня уже поостыла в памяти? Не тревожит разрывами снарядов, тяжелым ранением друга, трагической вестью? – спрашиваю я.

– Послевоенные 30 лет – это большой отрезок времени, понятно, что он заполнен самыми разными делами, встречами, событиями, информацией. Вроде бы и живешь уже в другом мире, и волнуют события, проблемы, никак не связанные с военными, а вот сказать, что война отпустила совсем, не получается. Да и у многих так. Встретимся с бывшими однополчанами, сразу: как дети, как здоровье, обязательно вопросы политики и вдруг: «А ты помнишь, с какой отдачей работали, когда нам определили участки от Гумистинского моста до Верхней Эшеры строить блиндажи, дзоты, укрепления…» или «А как в дни наступлений мы здорово прикрывали штурмовиков, которые должны были перейти Гумисту…», «Помнишь, когда команда «вперед» давалась нам, пехотинцам, как геройски мы шли…» И уходим в воспоминания. Правильно, что бывших солдат не бывает. Вспоминается все по-разному: что-то очень ярко, с деталями, что-то напрягает, бывает, что смещены даты, место действия, лица. Но есть один день, который меня вообще не отпускает.

– Расскажешь?

– Это уже был конец сентября, бои шли за Сухум. Группа, с которой находился командующий гарнизоном Гиви Агрба, уже базировалась в Новом районе. А наша группа, ею руководил Алим – сын Гиви Агрба, взяла Старый поселок. Командующему Гиви Агрба надо было доложить обстановку. С этим заданием в Новый район послали Мирона Адлейба – человека очень уважаемого, опытного, смелого, бывшего афганца и меня. Добрались, доложили и пошли обратно к себе в Старый поселок. Почти уже дошли до своего места базирования. Но грузинский снайпер, прятавшийся там в одном из домов, прицельным выстрелом в голову убил Мирона Адлейба. Я был совсем рядом, но судьба, наверное, пожалела меня. К нам подбежали однополчане. Кто-то стал поднимать Мирона. Кто-то кинулся в дом на поиски снайпера. За Мирона Адлейба друзья-бойцы отомстили сразу – грузинский снайпер был уничтожен. Мы – бойцы группы Алима Агрба – в полном шоке от произошедшего. Вдруг из ближнего дома послышался женский крик. В ожидании очередной трагедии бросились туда. А там… Там рождался человек. Полная растерянность. Страх. Что делать? Но собрались. Помогли. И в мир пришел новый человек. Сама суть прихода человека в жизнь на время даже притупила боль от ухода из жизни другого, близкого, человека.

Родившегося мальчишку бойцы предложили молодой маме назвать Мироном и объяснили почему. Мама сразу согласилась.

Место ушедшего Мирона на Земле пустым не осталось.

 Мирной и счастливой жизни тебе, новый Мирон!

P.S. Мирону сейчас уже тридцать лет. Очень хочется думать, что он вырос достойным человеком, нашел свое место в жизни, и к нему относятся с таким же уважением, каким пользовался человек, чье имя он получил в память о нем в момент своего прихода в мир.

 «Дед! К атаке готовы! Дух боевой!»

Семейство наше в сборе. Сидим в кафе. Там уютно и вкусно. Бесконечное число вопросов друг к другу – давно не виделись. Приехавший в отпуск из Турции, где он исполняет обязанности Полномочного представителя Абхазии, глава нашей семьи Владимир Авидзба стал инициатором этого похода. За соседним столиком четверо молодых людей. Беседуют достаточно громко – пара пустых бутылок способствует подогреву эмоций. Естественно, никто из нас не прислушивается к их словам, но по отдельным, долетающим к нам, все же можно понять, что речь идет о нашей, недавно минувшей войне. В какой-то момент я заметила, что наш папа обратил внимание на этот соседний столик, стал прислушиваться. На мой вопрос ответил, что там не раз уже произнесли фамилию Сидоренко, а об одном из участников нашей войны с такой фамилией он слышал, хочется узнать, не о нем ли речь. Авидзба встал и пошел к соседям. Представился. Тут же завязался разговор. Двое оказались ткуарчальцами, которые помнят о работе Владимира Джамаловича Авидзба первым секретарем комитета Компартии в их городе, но лично знакомы с ним не были, наслышаны и о его нынешней работе в Турции с большой абхазской диаспорой. Общение это завершилось объединением обоих столиков и уже совместным продолжением дружеского застолья. А Сидоренко оказался тем самым, о котором слышал Авидзба, и о дальнейшей судьбе которого хотел узнать. (К сожалению, ни имена наших собеседников, ни дату этой встречи я не записала. А после окончания войны, думаю, прошло не более трех-четырех лет.)

Так кто же такой Анатолий Сидоренко?

Вот, что вспомнили о нем бывшие ребята-воины, наши новые знакомые.

Вскоре после того, как 14 августа 1992 года в Абхазии началась грузино-абхазская война, из Краснодарского края прибыл отряд из пятнадцати человек, которым руководил Анатолий Сидоренко. Стало известно, что все они – каратисты. Отряд включили в состав Гудаутского гарнизона. Краснодарцы сразу привлекли внимание многим. В отряде у них строжайшая дисциплина и порядок; составлены правила поведения: спиртное запрещено, обязателен полноценный отдых, ограничены контакты, не связанные с военными и гарнизонными делами, ежедневно – спортивные занятия. В команде – своя медсестра.

Командира Сидоренко можно узнать сразу – ходит в тельняшке и голубом берете. Он очень придирчиво следит за выполнением всех правил поведения. В те дни, когда группа направлялась на Гумистинский фронт для выполнения заданий командования, командир всегда тщательно продумывал, как им всем действовать, нередко представлял ход операции. А ребята, которые уважительно звали своего руководителя «Дед», в такой момент рапортовали: «Дед! К атаке готовы! Дух боевой! Вперед!» Воевали они так смело, храбро, самоотверженно, что вся настороженность, с которой поначалу многие в гарнизоне отнеслись к ним – не местные, держатся особняком – исчезла. Завязались дружеские отношения. А к Анатолию Сидоренко и многие абхазские ребята тоже стали обращаться: «Дед».

Дед со своей командой сражался за Абхазию до самого последнего дня войны.

Первые послепобедные дни. Они были неспокойные. В Сухуме еще прятались грузинские боевики, разные группы занимались грабежами, были драки и убийства. Генерал Гиви Камугович Агрба (он сразу был назначен министром внутренних дел Абхазии)  организовал в столице, в основном из недавних бойцов, милицейские отряды.

Ребята днями и ночами, нередко под пулями, делали все, чтобы вернуть жизнь в мирное русло. Одним из самых результативных стал отряд краснодарских каратистов, руководимый Дедом – Анатолием Сидоренко.

В одну из ночей милиционеры окружили группу бандитов, но те не сдавались, отстреливались. Вызвали группу Сидоренко. Одного бандита им удалось захватить и доставить в городской отдел милиции. В кабинете, где были и сотрудники горотдела, и доставившие преступника милиционеры группы Сидоренко, бандит вдруг вытащил спрятанную гранату и сорвал с нее чеку. Сидоренко, ни секунды не раздумывая, бросился на уже летящую гранату и накрыл ее собой. Анатолий Сидоренко спас молодые жизни и еще раз подтвердил: он всегда – командир, воспитатель, солдат. Тяжелое ранение получил сотрудник милиции Руслан Шенгелия, позже он скончался.

Мемориал в память об этом подвиге сейчас стоит во дворе Сухумского городского Управления внутренних дел.

…Сегодня, когда мы отмечаем 30-летие победного окончания нашей войны, я вспомнила нашу давнюю и случайную встречу в сухумском кафе, вспомнила,  с каким уважением и почтением говорили абхазские солдаты о боевом отряде из Краснодара, о его командире Анатолии Сидоренко и о своей фронтовой дружбе с русскими парнями, которые встали рядом, чтобы вместе противостоять захватническим действиям Грузии и защитить свободу и независимость Абхазии.

Я рассказала об этом то, что сумела сохранить моя память.

Публикацию подготовила

Лилиана ЯКОВЛЕВА