Крепко сбитый парень, с живыми карими глазами, сдержанный и немногословный, был старшим сыном в крестьянской семье. Родители – Иван Какалия и Джульетта Гогия ‒ всю жизнь провели в труде. Обычная житейская история Адамура – школа, армия, университет и работа в Сухуме ‒ прервалась 14 августа 1992 года с началом Отечественной войны народа Абхазии.

Адамур воевал на Гумистинском фронте. В состав «Шаратына» его принял Руслан Кулава. Адамур участвовал в наступательных операциях: в Мартовском наступлении, в боях за Шрому, Каманы, Бырцху, Цугуровку, участвовал в бою за телевышку (на фуникулере). Поначалу Адамур не имел своего оружия, носил на себе и подавал патроны, а впоследствии стал пулеметчиком.

Я встретилась с боевыми товарищами Адамура (которого все знали как Мызу или Мусю Какалия) ‒ бойцами батальона «Шаратын»: Дмитрием Кишмария, Дауром Раган-оглы, Дмитрием Ашуба. Все они оперативно собрались и пришли в назначенное время. Я слушала и понимала ‒ каждый из них, как и все, кто рисковал жизнью на этой войне, достоин уважения и отдельного рассказа. Но в этот день они вспоминали Мусю, своего однополчанина, который не дожил всего 20 дней до 30-го Дня Победы.

Утром 16 марта во время наступления на Сухум отряд «Шаратына» вышел на подступы к верхнему мосту через реку Гумисту. Продвижение через мост было уже невозможно – дорога как на ладони просматривалась сверху и находилась под обстрелом врага. На холодной мартовской дороге, примыкающей к мосту, ребята лежали под прицелом до самой темноты, практически не двигаясь. Их прикрывали только толстые, но невысокие бордюры.

Шрома. Рассказывает Даур Раган-оглы – однополчанин, друг и сосед Адамура Какалия: «Мы поднялись на Шрому, захватили штаб врага. В какой-то момент вражеский танк прямой наводкой выстрелил в нашу сторону. Муся тогда стоял на балконе трёхэтажного дома, и ударной волной его скинуло вниз ‒ сильно контузило, кровь шла отовсюду. Я и Адгур Какалия спустили Мусю, отправили на скорой в Каман».

В бою за Шрому погиб командир «Шаратына» Руслан Кулава.

Рассказывает Дмитрий Кишмария: «Мы поднялись с боем на Бырцху. Задержались там, в общем, на неделю. А на второй день утром пошли с Ахрой Кварандзия по кукурузному полю, недалеко от места нашего расположения. Уверенные, что опасности уже никакой нет, оружие с собой не взяли. Джипту Хатхуа тогда отправили за продуктами в штаб.

Прошли вперед, Ахра уже вернулся, а я пошел еще дальше, вдоль забора. Подошёл к самому забору и вижу следы, будто кто-то полз. Подошёл ближе, смотрю ‒ из-под кустов ботинки торчат. А теперь гадай – живой или мертвый там лежит? Стою я, вижу с этого места ‒ весь Сухум как на ладони. А в этот момент вернувшийся Джипта кричит: «Дима, иди давай, я уже сгущенку принес!» Все знали, что я сгущенку люблю – мог с утра выпить и на весь день хватало. И я ему кричу в ответ – не на абхазском, а на русском, чтобы тот, кто лежит, если живой, понял меня: «Уора, какая сгущенка?! На Сухум смотрю, любуюсь!» А сам весь вспотел от напряжения. Думаю про себя – может, он убитый, ‒ почему не стреляет? А он думает, наверное, почему я не стреляю?

Наши метров через 20 сидели. Я добрался до них, говорю ребятам, что там грузин лежит и начал стрелять одиночными в его сторону. А тот (грузин) гранату в нашу сторону кинул. Она прилетела в мою сторону. Я как экскаватор начал землю копать, даже ещё быстрее. А потом этот грузин полный рожок выпустил из автомата. Я встаю и понимаю – стоит ему только поменять рожок, он нас всех положит. В это время Муся подошел снизу, снимает он гранату и кидает ее метров за 30 и попадает возле головы этого грузина, как оказалось – полковника. Это мы потом по корочке узнали. Вот так он нас спас, Муся».

Телевышка. Ночь с 23 на 24 сентября 1993 г.

Утром 24 сентября отряд в составе 37 бойцов и двух медсестер «Шаратына» должен был освободить телевышку, на возвышенности которой располагались формирования противника. Однако, как стало известно от пойманного разведчика, данные о планируемом нападении дошли до врага. Поэтому было решено экстренно начать захват ‒ ночью 23 сентября. В полной темноте отряд стал подниматься на вершину.

Даур Раган-оглы: «По цепочке, когда поднимались на фуникулер, как сегодня помню, наши бомбили, мы поднимались. Дым стоял. Когда нас заметили грузины, начали стрелять. Я пулемет держал. Муся Какалия, Бесик Сабуа, Петро – осетинец, Реваз Каджая ‒ мы от цепочки отошли метров 30. И вижу, откуда грузин стреляет. я начал туда стрелять из пулемета в полный рост. И когда я ящик менял, услышал запал (клянусь детьми!), хотя шум был кругом. Слышу – граната катится – «цхлуп». Кричу: «Граната! Граната!» Я отпрыгнул, упал. Кругом искры, светло, как днём. И Мусю тогда ранило – осколок насквозь пролетел, с правой стороны. Бесика Сабуа ранило в глаз и колено. Девочки сделали уколы раненым, и их забрали. А мы пошли дальше наверх...»

При освобождении телевышки погибли бойцы «Шаратына» и командир Даур Акаба (Гуслик).

Вахо Гергия, двоюродный брат Адамура Какалия, вспоминает: «Ты знаешь, Муся сам не хотел рассказывать о войне, он вообще был немногословен. Но добрый был, любил посмеяться. Где нужна была помощь, Муся был там. И слово его имело вес – если сказал, значит, сделает».

В «Шаратыне» Мыза познакомился с Мариной Амичба – своей будущей женой. Тогда они решили – если останутся живы, когда закончится война, поженятся.

Марина в свое время тоже уехала из села (Джгярды) и после окончания Ткуарчалского колледжа отправилась в Сухум, где несколько лет проработала в гастрономе. С началом войны девушка уехала в Пицунду. Там она познакомилась с Элисо Джелия. Марина, Элисо и Альдона Цвижба втроем, спонтанно, решили отправиться на фронт, помогать нашим ребятам. Элисо говорила, что хочет отомстить за погибшего брата.

Девушек всячески пытались отговорить от этой затеи. Марина вспоминает: «Сначала мы попали в батальон Начача, потом уже в «Шаратын». Трижды возвращали нас назад. То просили фотографии принести, то ещё что-то. Но мы всё-таки пришли и остались. Страха не было, наоборот, несмотря на все ужасы, ребята находили силы и шутить, и смеяться».

Дмитрий Кишмария вспоминает со словами благодарности медсестер «Шаратына», которые были рядом с бойцами в самом пекле боёв: «Вот такие девочки были у нас… На самом деле, сколько раз, стесняясь их, я вперёд выходил! Они же сами, девочки, вперёд шли… И хотя умирать тоже не хотелось, но стыдно было быть не впереди них. Они дух наш поднимали! И в этом со мной все ребята согласны».

Через несколько дней после освобождения телевышки закончилась война. 30 сентября над рекой Ингур реяло знамя победы абхазской армии.

Перед отъездом к родным в Очамчыру Адамур заехал в Сухум к своей тете, у которой жил в довоенное время. Он вошёл в разрушенный и разграбленный дом, на столе со сломанной ножкой лежал его раскрытый диплом – напоминание о прошлой безмятежной жизни.

Когда закончилась война, Адамур, наконец, обнял своих родных – маму и папу, родного дядю Шалико, сестер Мимозу и Ингу, младшего брата Алхаса. Встретил друзей и соседей. Началась долгожданная мирная жизнь.

Адамур и Марина поженились. У них родились две замечательные дочери, а потом появились внуки. Кстати, у Марины Амичба день рождения 30 сентября.

Адамур Какалия и Марина Амичба – кавалеры ордена Леона, награждены медалями «За отвагу».

Фаина КОНДРАТЬЕВА,

собкор «Республики Абхазия» по Очамчырскому району