Машина времени уже запущена…

05 июля 2022 07:52

Пицунда – со всей сокровищницей своих кладовых – по-настоящему начала открываться мне лишь когда я после окончания факультета журналистики МГУ стала работать в газете «Советская Абхазия». И хотя было это в середине восьмидесятых,  я отчетливо помню события той поры.

Первые интервью

Мои первые пицундские интервью при­шлись на сентябрь 1984 года… Когда мы с директором Пицундского УБОНа Зина­идой Базба закончили разговор, солнце стало уже клониться к закату. Я решила остаться в Пицунде и направилась к много­этажным корпусам пансионатов Литфонда и издательства «Правда». Директором по­следнего – в нем отдыхали и писатели, и журналисты – в тот период работал Фео­фан Николаевич Сингеров, с которым мой отец дружил с юности. В холле пансиона­та я увидела немало знакомых из «Комсо­мольской правды», и все они стали заинте­ресованно расспрашивать, как у меня дела, как привыкаю к работе.

В приемной Сингерова я представилась секретарю как журналист, не называя фа­милии, а когда она провела меня в кабинет, где директор вел оживленный разговор с гостями (судя по всему, близкими ему людьми), я полушутя заметила, мол, жур­налиста Феофан Иванович знает с детства. Но узнать меня он, конечно, не смог! И тем лучше удался сюрприз. Когда все, наконец, выяснилось, Феофан Николаевич очень об­радовался, с восторгом стал рассказывать о моем папе (во время Великой Отечествен­ной войны папа был летчиком-истреби­телем), об их юности. А я тем временем спросила, есть ли среди гостей пансионата люди, разговор с которыми может заинтере­совать читателей «Советской Абхазии».

Интервью со многими из гостей домов творчества могли бы украсить полосы на­шей газеты, но я выбрала двоих – поэта Николая Доризо и Аркадия Стругацкого – одного из братьев Стругацких, авторов повестей «Понедельник начинается в суб­боту», «Пикник на обочине», «Трудно быть Богом» и др.

Сначала меня проводили к Доризо. В но­мере царила обстановка легкой творческой расслабленности. Повсюду в вазах стояли цветы, вазы с фруктами… Очаровательная жена поэта призналась, что и от отдыха можно устать, а вот Николай сразу подчер­кнул: здесь, в Пицунде, ему как-то особен­но хорошо пишется. Даже во время беседы он несколько раз просил прощения и уеди­нялся с маленькой книжечкой – записать посетившую его строчку или идею. Тогда мне показалось это смешным – в молодо­сти голова представляется вполне надеж­ным хранилищем всяческих идей.

Николай Доризо был отлично знаком с нашей абхазской писательской элитой (я имею в виду поэтов и писателей), знал их семьи, творчество, стихи многих перево­дил. К сожалению, текст того интервью мне найти не удалось, но, как я припоми­наю, речь в нем шла о гражданской смело­сти творческого человека вообще и поэта в частности.

Поднимаясь к Аркадию Стругацкому, я немного волновалась. И хотя сама я не принадлежала к числу поклонников науч­ной фантастики, страстными почитателями прозы Стругацких были мои друзья и брат Юрий. В номере Аркадий Натанович был не один, кто-то из его окружения провел меня на балкон, за красивый столик. Снача­ла мы молча наблюдали, как, лизнув море, скрылись за горизонтом последние лучи солнца, как воцарились сумерки, и только потом начали знакомиться. Узнав, что я из республиканской газеты, Аркадий Натано­вич удивился: «Вы уверены, что наша бе­седа может быть кому-то интересна?» (Он, конечно, не читателей имел в виду…). Ведь это была середина 1984 года, и если первые произведения братьев Стругацких соответ­ствовали требованиям антиимпериалисти­ческой прозы, то каждая новая работа, по мнению критиков, в идеологическую канву того времени вписывалась все меньше и меньше. Это сегодня произведения братьев Стругацких можно скачать в интернете, они изданы на десятках языках мира, а тог­да молодежь даже пересказывала их друг другу, стараясь не упустить ни малейшей подробности. Номера журнала «Техника – молодежи», в котором печатали Стру­гацких, и альманахи НФ зачитывались до дыр без всякого преувеличения. Так что на вопрос Стругацкого я уверенно ответила: люди, которые любят фантастику, имеют право знать, что побудило вас с братом пи­сать именно в таком жанре, как вы к этому пришли, как складывается ваша жизнь во­обще, и т.д.

Если бы не черновик письма брату, на­писанного в тот же вечер, чудом сохранив­шийся в домашнем архиве, сейчас я смогла бы припомнить лишь атмосферу доверия, в которой проходила наша беседа, да еще один, не ускользнувший от моих глаз тро­гательный штрих… Аркадий Натанович из уважения к коллегам – абхазским писате­лям, чтобы не ошибиться в произношении некоторых фамилий, перед началом разго­вора записал их на уголке газеты и украд­кой бросал туда взгляд.

А брату я написала, что Стругацкий по­тряс меня как личность – при том, что этот крупный и, по всему видно, великодушный человек, держался скромно и даже застен­чиво. А когда он признался, что в детстве они с братом увлекались комиксами и при­думывали их сами, все напряжение первых минут и вовсе прошло, мне стало очень весело. Неслучайно же, как я написала в тот же вечер своему брату, он напомнил мне Винни-Пуха – героя мультфильма, только уже солидного, много повидавше­го. Он рассказывал мне о своей юности, о съемках «Сталкера», о Тарковском, о совре­менном кино вообще и о том, как написал свою первую повесть. Во время службы в армии (служил на Дальнем Востоке пере­водчиком с японского) он занимался ана­лизом материалов зарубежной прессы. Так вот, когда в 1953 году американцы прово­дили испытание водородной бомбы – как раз у берегов Японии, на атолле Бикини, в зону взрыва попал японский рыболовецкий трейлер. «Японские рыбаки решили, что загорелось небо, а потом стали умирать», – сказал Аркадий Натанович, и я записала сказанное им дословно. Помню, что я была чрезвычайно горда и счастлива, что позна­комилась с этим замечательным человеком. Никто из нас тогда не знал, что будет пере­стройка, начнут издавать книги, которые, казалось бы, давно сожжены и уничтоже­ны, и почитатели научной фантастики бу­дут сетовать, что «глубина пошла не та… То ли дело Стругацкие…»

Вот какие интересные люди отдыхали и творили в нашей Пицунде.

А с наступлением прохладных дней прославленный курорт становился еще и местом проведения разного рода конфе­ренций и семинаров. Об одном из таких, говоря казенным языком, я и расскажу.


Не стоит прогибаться под изменчивый мир…

С моей первой поездки в Пицунду про­шло месяца полтора. Как-то нас с коллегой по газете Изабеллой Аргун пригласили в обком комсомола: «Отправитесь на семи­нар молодых журналистов!» Признаюсь, что мы восприняли это без энтузиазма (на­вевало тоску само слово семинар).

Познакомив нас с коллегами с радио и телевидения зав. Отделом идеологии Аб­хазского обкома комсомола Славик Адзин­ба обратил наше внимание, что на откры­тие семинара приедет Гурам Николаевич Енукидзе – секретарь ЦК Компартии Гру­зии по идеологии и, судя по всему, пойдет разговор о проблемах молодежных СМИ. Планировалось, что один из молодых аб­хазских журналистов обратится к Енукидзе с идеей, связанной с укреплением позиций молодежной прессы. Ехать надо было зав­тра рано утром.

Отлично помню, что ночью разразился страшный дождь – тот самый, что в одно­часье превращает бархатный сезон в про­зрачную, но уже стылую абхазскую очень. Под этим дождем мы и приехали в Пицун­ду, в особняком стоящий Дом творчества журналистов и кинематографистов. В на­значенный час все участники семинара собрались в конференц-зале, и началась встреча с Енукидзе. Сначала, как водит­ся, разговор шел на грузинском языке. Но потом организаторы «вспомнили», что на встрече присутствуют специально при­глашенные особые гости семинара из Мо­сквы – журналисты, писатели и другие выдающиеся личности, с которыми пла­нировались беседы молодых журналистов. В частности, уже приехал Тимур Гайдар – высокопоставленный военный, сын пи­сателя Аркадия Гайдара. (Потом, когда он гулял по осеннему пляжу в окружении всех нас, участников семинара, я все старалась прогнать мысль, что именно этот человек и есть прототип Тимура из книги «Тимур и его команда» – отважного юноши, в образ которого я была влюблена в детстве.)

Впрочем, вернемся на семинар. Из-за присутствия гостей, не говорящих по-грузински, а вовсе не из-за нас, представи­телей Абхазии и, по сути, хозяев семинара, аудитория перешла на русский. Каждый вопрос, адресованный Гураму Енукидзе, начинался с изящной прелюдии: «Батоно Гурам! Мы знаем и очень ценим все, что вы делаете для…», и только потом задающий вопрос переходил к сути дела. Вопросы были не очень существенные, больше для проформы. Мы нетерпеливо посматрива­ли на дверь – молодого человека, которому надлежало выступить с предложением от молодежи Абхазии, судя по всему, задержи­вали какие-то непредвиденные обстоятель­ства. А время между тем шло, и вопросы наших тбилисских коллег иссякали. Пере­говариваясь глазами, мы с Изабеллой Аргун убеждали друг друга: «Надо сказать! Давай ты! Нет, лучше ты!» В конце концов, встала я и тоном, каким выносят директивы, зая­вила: «У нас в Абхазии, Гурам Николаевич, нет молодежной газеты! И это серьезно ска­зывается на контактах между районами, мы не можем полноценно делиться новостями. Надеемся, что вы поддержите нашу идею – в Абхазии надо создать молодежную газе­ту, которая будет выходить на двух языках – абхазском и грузинском, и одновременно предусмотреть штат для собственного кор­респондента «Молодежи Грузии», чтобы о наших делах знали и русскоязычные чита­тели!» Миссия была выполнена. Воцари­лось молчание. Потом слово взял секретарь Абхазского обкома партии Руфет Махтович Бутба. Он обозначил ту же проблему уже с государственных позиций. Вслед за ним в разговор включился первый секретарь Аб­хазского обкома комсомола Нугзар Нурие­вич Ашуба. По сценарию это выступление должно было выглядеть как инициатива снизу, и оба руководителя из Абхазии уже с налетом тонкого дипломатического флера говорили о проблемах, с которыми прихо­дится сталкиваться молодежи при трудоу­стройстве, о том, что мы живем в век ин­формации, и многом другом… Но именно с этого момента всем присутствующим стало ясно – мы находимся в Абхазии, и вот они, ее представители, не собираются ничего заискивающе просить, приправляя просьбы комплиментами, а ставят вопросы по-деловому. Изабелла сияла. Оказывается, организаторы семинара уже интересова­лись и нашими фамилиями, и всей нашей делегацией. После этого разговор с секре­тарем ЦК продолжался еще час. Только это был уже совсем другой разговор – непри­нужденный, конструктивный, с обсужде­нием действительно важных для молодых проблем, когда собеседники намечают план конкретных действий. Как рассказывали при последующих встречах тбилисские коллеги, секретарь ЦК потом долго еще приводил им в пример деловую хватку и на­тиск журналисток из Абхазии. Одним сло­вом, мы привлекли к себе внимание. Глав­ным завоеванием было, конечно же, что на всех заседаниях семинара теперь говорили на языке, который тогда знали и понимали все присутствующие.

Кроме того, абхазские журналисты стали самыми популярными участниками семи­нара. К нам то и дело подходили телеви­зионщики, фоторепортеры, а однажды мы удостоились внимания самого Игоря Фе­суненко – международного обозревателя центрального телевидения, объездившего весь мир. Мы проявляли такую активность на встрече с ним, так интересовались спец­ификой работы журналиста-международ­ника, что он, решив продолжить разговор в непринужденной обстановке, постучал в нашу дверь и пригласил на прогулку.

Атмосфера на подобных семинарах де­мократичная, но мы тем не менее ужасно растерялись, увидев телезвезду не на экра­не и даже не за столиком президиума в кон­ференц-зале, а у себя на пороге! Во время прогулки мы расспрашивали Игоря Фесу­ненко о его жизни (о работе его мы знали из передач), а он нас – об Абхазии. Помню, что Изабелла поинтересовалась, чем за­нимаются дети Игоря Сергеевича. Он рас­сказал, что дочь его студентка, что замужем она за музыкантом (мы как-то интуитивно почувствовали, что род занятий зятя Игорю Фесуненко не по душе).

– А как зовут музыканта? – допытывались мы (журналисты как-никак!).

– Андрей Макаревич, – обреченно отве­тил Фесуненко.

– Так это же «Машина времени»! – встре­пенулась было я, но не стала развивать тему.

И хотя уже была написана песня: «Не надо прогибаться под изменчивый мир, Пусть лучше он прогнется под нас», Игорь Серге­евич, как и многие в те годы, не очень-то ве­рил в гениальность тех строк и собственно­го зятя, как, наверное, не верил и в то, что в нашем мире и невозможное возможно. А мы верили. Может быть, потому что были мо­лоды, а может, потому, что просто такими родились. Одним словом, мы чувствовали себя у руля машины времени, и сейчас, де­сятилетия спустя, по-прежнему надеемся, что это чувство не покинет нас и впредь.


Юлия СОЛОВЬЕВА

Фото из архива Изабеллы Аргун: на прогулке с международным обозревателем И.Фесуненко

Будни Посольства Абхазии в России На

Будни Посольства Абхазии в России На

  На форуме «Транспортная Россия» представлен макет Сухумского аэропорта ...

05 дек, 2024 Общество

Переток электроэнергии из России оплачен до 7 декабря

Переток электроэнергии из России оплачен до 7 декабря

  3 декабря и.о. Президента РА Бадра Гунба издал Распоряжение «Об утверждении нового состава Республиканского штаба по обеспечению энергетической без...

04 дек, 2024 Общество

Инвестсоглашение не ратифицировано

Инвестсоглашение не ратифицировано

  На внеочередном заседании  сессии Парламента РА, которое состоялось 3 декабря, депутаты проголосовали против ратификации абхазо-российского Соглаше...

03 дек, 2024 Общество

Назначена дата президентских выборов В Парламенте РА

Самым важным и интригующим общество вопросом, который рассматривал Парламент 28 ноября на заседании сессии, был о назначении досрочных выборов Президе...

03 дек, 2024 Общество

Login to your account

Username *
Password *
Remember Me