Исследовательский труд профессора Дж. Я. Адлейба «Стилевая и поэтико-композиционная система сказки» (в 2-х томах) включает в себя две монографии, объединенные одной теоретической направленностью ‒ «Устные стилевые основы сказки. Экспериментальное исследование на абхазском материале» ‒ том 1 и том 2 ‒ «Поэтико-композиционная и стилевая система сказки в комплексном освещении. Экспериментальное исследование на абхазском материале» (Москва: МАКС Пресс, 2020). В издание вошли работы автора, в которых по-новому осмысляются фундаментальные начинания и методики анализа народной сказки, ее наследуемость и воссоздание фольклорными исполнителями (к примеру, морфологическое изучение сказки А.Н. Веселовского, В.Я. Проппа, А.И. Никифорова, Е.М. Мелетинского, А. Дандеса), что представляет собой крупный проблемный комплекс в науке.
Уникальность исследования Дж. Я. Адлейба заключается в проведенном ею опыте реализации обозначенных и иных методик в русле экспериментального направления с использованием структурно-семиотического анализа на примере разновременных повторных записей классических текстов абхазской волшебной сказки. Это был существенно новый подход в изучении традиционной обусловленности сказки в ее живом воплощении, аспектов системности и взаимосвязи слагаемых поэтики – сюжетно-повествовательных, вербально-стилевых, интонационных, визуально-игровых.
Перспектива раскрытия различных граней традиционной обусловленности волшебной сказки и ее поэтикообразующих факторов, помимо «формульных», справедливо связывается с экспериментальным изучением живой сказочной традиции с использованием повторных записей текстов [Гацак,1975]. В своих работах в качестве важных стилеобразующих факторов повествования в волшебной сказке, наряду с формульной, выдвинула и обосновала наличие неформульно-повествовательной стереотипии, по сути, представляющей собой квазиформульную стихию, а также стереотипии интонаций, жестов и мимики. Таким образом, было выявлено, что, наряду с вербальными, невербальные аспекты представляют собой неотъемлемые составляющие исполнительства, что традиционность поэтической речи проявляется на разных уровнях сказочного повествования, реализуется в совокупности выразительных средств, к которым прибегает исполнитель: вербальных, композиционных, интонационных, мимико-жестикуляционных и др.
Задача исследования состояла в объединении – в целях восполнения определенного разрыва – исследования сказки как морфологической (сюжетной, функциональной и т. д.) реальности с комплексным изучением стилевых манифестаций (вербальных и невербальных) сказки. Это был существенно новый шаг, по сравнению с предыдущими занятиями, которые были сосредоточены на стилевых основах сказки. Стилевые моменты были осмыслены в более широком плане и взаимодействиях, что особенно касалось аспектов интерактивности вербального и всех невербальных стилевых слагаемых сказочного повествования – уже в более емком охвате содержания сказки. Это сделало обязательным привлечение ранее осуществлявшихся ею наблюдений, относившихся к интонации, мимике и жесту. Предметом рассмотрения стало все поэтико-сюжетное поле, и это потребовало идти путем цельного прочтения каждой привлеченной сказки (что относится, например, ко всем уровням повторов). При этом стилевое начало не только не исключалось из общего сюжетного поля, а, напротив, снабжало его всей реальной конкретикой повествования и его исполнительских «правил». С целью детального определения состава и принципов «скрепления» друг с другом конкретных составляющих сказки исследовательница обратилась к ее сюжету и композиции. Анализ сюжетно-композиционного состава проводился в такой последовательности: 1) осуществлялась фронтальная сюжетно-композиционная роспись текста сказки, другими словами, «расчленение» сюжета в линейной последовательности его составляющих; 2) выяснялись логически соотносимые сюжетные слагаемые, композиционно разделяемые на составные части; 3) определялись объем, состав и функции каждого слагаемого. Принципиально важным при этом было то, что охватывался целостный текст. Такое исследование в синхронном аспекте позволило проанализировать сюжетно-композиционное поле волшебной сказки в данной текстовой реальности и определить его сюжетные слагаемые. В диахронном плане было предпринято сюжетно-композиционное описание и сличение всех имевшихся разновременных записей текстов одного и того же сюжета, фиксировавшихся с начала предыдущего века по наши дни от разных сказочников и от одних и тех же исполнителей, – тем самым осуществлялось диахронное исследование материала.
Было продолжено изучение интонирования текста: ставилась задача сравнительного рассмотрения ритмики сказочной речи в текстах «учителя» и «ученика». Одновременно рассматривались мимика и жест во времени, в том числе и в параметре «учитель» – «ученик».
Материалом для обозначенного выше поэтико-сюжетно-стилевого изучения послужили, во-первых, все записи ряда абхазских волшебных сказок, независимо от десятилетия или даже столетия, которым они принадлежат. Во-вторых, – уже в ином плане – анализировалась совокупность разновременных фиксаций сказки от одних и тех же исполнителей (когда такие фиксации имелись). И, в-третьих, на объединенном материале таких «совокупностей» основывался сопоставительный анализ, главным образом применительно к акту и процессу передачи знания сказки от «учителя» к «ученику». В диахронном плане брались тексты одних и тех же сказок, записанных от разных исполнителей в 1914, 1915, 1916 гг. (включая записи из архива акад. Н. Я. Марра, изданные С. Л. Зухба в 1967 г., фоно- и кинофиксации, осуществленные самой исследовательницей в 1977–1980 гг. от одного и того же исполнителя – Колбая Х.М.; для проведения сравнительного анализа была осуществлена серия видеозаписей и от сына и «ученика» Колбая Х. М. – Колбая Н. Х. в 1997 г. В параметре «учитель» – «ученик» привлекался большой пласт фоно- и кинофиксаций исполнения и других сказочных сюжетов. Был привлечен и сопоставительный материал из абхазского повествовательного фольклора.
В своем исследовании Дж. Я. Адлейба, как уже отмечалось, исходила из отечественных и отчасти зарубежных опытов, нацеленных на изучение сказки как повествовательной художественной материи и выявление принципов строения сказки на различных уровнях ее поэтики. Вместе с тем, поскольку принятый подход потребовал непременное углубление во все подробности сказки, подбирались отвечающие этим целям процедуры детализации анализа применительно ко всем уровням повествования. Отсюда – значительный объем синоптических табличных разборов, максимально подробное членение текстов с соответствующими выкладками результатов, наблюдений, внутритекстовых и межтекстовых (вербальных и невербальных) соотнесений. Такой подход исследовательницы был охарактеризован учеными ИМЛИ как анализ на «атомарном» уровне ввиду всестороннего и глубокого анализа исследуемой ею сказочной материи. Так ею было осуществлено: 1) совокупное сюжетно-композиционное исследование и комплексно-стилевое изучение материала абхазских сказок в синхронном и диахронном аспектах; 2) были привлечены целевые фоно- и видеозаписи, включая многократные от «учителя» и «ученика»; 3) на этой основе раскрывались структуры и факторы передаваемости сказки во времени. Сличалась текстовая совокупность вариантов в диахронном аспекте; анализировались состав сюжетно-композиционного поля каждого отдельного текста и сюжетное пространство совокупности в целом; определялись устойчивые и варьирующие сюжетные слагаемые и динамика сюжетных единиц во времени. Анализ сюжетно-композиционного состава текстовой совокупности также реализовывался в синхронном и диахронном аспектах. Работа с видеофиксациями от «учителя» и «ученика» открывала новые перспективы в изучении вербальной структуры сказки. Сравнивались и анализировались не только типизированные повторы, но и другие слагаемые сказки с точки зрения их вербального выражения, выяснялись особенности повествования на «стыке» смежных слагаемых текста. Таким образом, была решена задача послойного сравнения всего вербально-повествовательного пространства текстовой совокупности, начиная от самой ранней записи сказки до последних ее фиксаций.
Новые результаты и выводы были получены по невербальным слагаемым поэтической системы – интонированию текста и жестам и мимике и – впервые в сказковедении – прослежены сохраняемость их во времени и передаваемость при усвоении сказки.
В процессе полного сюжетно-композиционного разбора текстовой совокупности вариантов одних и тех же абхазских сказок исследовательницей, безусловно, учитывались опыт морфологического исследования волшебной сказки В. Я. Проппа, принципы организации ее структуры (бинарность, троичность и т. д.), выявленные Е. М. Мелетинским и его соавторами (Сегал Д. М., Новик Е. С., Неклюдов С. Ю.), семантическая классификация с выделением элементарных сюжетов и закономерностей их объединений, предложенная Б. Кербелите, и другие. Вместе с тем, перед нею стояла более конкретная и специальная задача: выяснить подробные особенности членения сказочного текста на сюжетно-композиционном уровне, а в дальнейшем – соотношение сегментов вербального текста и невербальных компонентов. Выделялись сюжетные слагаемые в одном тексте (синхронный анализ сюжетно-композиционного построения сказки), затем сравнивались сюжетно-композиционные поля всех записанных текстов одной и той же сказки (диахронный аспект). Сопоставлялись также тексты исполнителей разных локальных традиций, непосредственно друг с другом не связанных, т.е. брался более общий аспект сказки в ее сохраняемой повествовательности, с одной стороны, и тексты учителя и ученика, с другой. Рассматривались выявленные ею блоки сказочных действий и ситуаций текста в отдельности, выяснялись их состав и функции, блоки группировались по сходству содержащейся в них сюжетной информации. Такой подход позволил выяснить, что сюжетное поле сказки в отдельном ее воспроизведении состоит из блоков сказочных действий и ситуаций двух видов – доминантных и «периферийных». Доминантные блоки составляют типизированные повторы с их эпизодами, это – событийная основа сказки, а остальные – блоки-связки (блоки-обрамления). Во-вторых, при «расщеплении» сказки на сюжетные слагаемые обнаружилось, что каждый блок действий и ситуаций состоит из слагаемых, которые, в свою очередь, дробятся на более мелкие сюжетные звенья, одни из которых представляются главными по отношению к другим, и такое строение – не случайно и не является единичным свойством, а присуще сюжетно-композиционным полям текстов разных сказок. Оказалось, что эпизоды-слагаемые в сложных блоках-повторах состоят из сюжетных звеньев, одни из которых – ключевые, другие – второстепенные. Одни блоки-связки – это сообщения о второстепенных событиях и ситуациях, другие – собственно связки с функцией формально-логической связи между различными сюжетными слагаемыми сказки. Кроме того, в определенных местах пространства связок концентрируются некие порождающие узлы сказки.
Ранее в своих работах исследовательнице удалось показать, что стереотипия обусловливается: а) сохраняемостью действия при варьировании персонажей; б) сохраняемостью и действий, и персонажей; в) варьированием однородных действий; при этом выделяется устойчивое смысловое ядро типизированных повторов и пространство замен внутри них. На том же материале, восполненном текстами ученика, записанными таким же методом с помощью видеоаппаратуры через 17 лет, далее были прослежены основы для такой вербальной сохранности во времени сказочных повторов, в слагаемых которых не одно, а более действий. В составе вербального оформления типизированных повторов во всех разновременных записях текстов-сказок и учителя, и ученика были обнаружены три повествовательных слоя. Первый – доминантный, устойчивый вербальный слой – вербально-содержательное ядро повтора, его вербально-смысловой стержень; второй – промежуточный повествовательный слой, тяготеющий к ядру повтора, поскольку в большинстве случаев – это вербальные единицы, в силу ряда причин выпадающие из ядра, и в более редких случаях – наращения, устойчивые в немалой степени по типу традиционных в пределах повтора одного текста или из группы текстов одного исполнителя; третий – речевой фон – разновидность связок. Речевой фон функционирует внутри повествовательного поля повтора в качестве вспомогательного связующего слоя. При этом типизированные повторы обладают иерархическим строением. Сказка состоит из блоков сказочных действий и ситуаций, одни из которых доминантны, другие – «второстепенны» в силу выполняемых ими функций. Служебные блоки связаны с основными и между собой формально-логической связью, и большинство из них – обрамляющие. Наряду с крупными блоками-связками наличествуют и более мелкие сюжетные звенья-связки. Блоки повтора бывают и «блуждающими», являясь в одних текстах ключевыми, в других – второстепенными. Свойства же «доминантности» и «второстепенности», «устойчивости» – «варьирования» – «выпадения» на сюжетном уровне диктуют соответствующие явления на вербальном, замечены и композиционные переносы, также диктующие свои правила в вербальной организации текста.
В результате наблюдений над интонационно-ритмической системой сказки с использованием специальной серии фонозаписей были выявлены определенные закономерности в пользовании сказочниками интонационными средствами. Обнаружились следующие типы интонаций: 1) интонация, выражающая соотношение сказки с действительностью; 2) варьирующаяся, динамическая; 3) однотипно-перечислительная, придающая сказочному повествованию ритмический характер. Выяснилось, что ритмическое членение не есть произвольное: сказка живет в памяти сказителя не только со своими словами (стабильность вербально-смысловая), но и со своими интонациями (стабильность интонационная). Ритмико-интонационное пространство сказки организовано не хаотически, а согласно определенным законам сказочного повествования. Звучащему тексту сказки свойственно естественное членение на интонационные блоки-объединения. Минимальной операциональной единицей вербально-интонационного членения текста при этом является фраза-словосочетание. Фразы-словосочетания, группируясь, образуют малые и крупные интонационные блоки. Количество крупных интонационных блоков-объединений фраз-словосочетаний в каждом тексте совпадает с количеством блоков сказочных действий и ситуаций. Степень же вербально-интонационной спаянности блоков-объединений ощутимо выше в ритмических единствах. Ясно, что интонационные блоки-объединения и их составляющие не равнозначны друг другу по ритму темпа, ритму интонации, по степени эмоциональной насыщенности передаваемого сообщения.
Проведенный исследовательницей ритмико-интонационный анализ разновременных повторных записей воспроизведений одних и тех же сюжетов от учителя и ученика показал: 1) стереотипия интонационного строя основывается на явлении сгущений ритмики (ритмических усилений, учащений) на определенных участках повествовательного поля сказки; 2) существуют три основных типа сгущений ритмики (по принципу их совпадения со стереотипными участками сказочной речи): а) I тип ритмических густот, приходящийся на неформульную стереотипию сказки; б) II тип, приходящийся на формульную стереотипию; в) III тип, приходящийся на не стереотипные, но тяготеющие к стабильности, вербально и интонационно структурирующиеся аналогично стереотипным, повторяющиеся в пределах ряда текстов одного и того же сюжета ритмико-интонационные единства. Использование же ею целенаправленных съемок процесса исполнительства сказки с последующим анализом показало, что мимика и жесты сказочника – неотъемлемая часть процесса исполнения сказки. Жесты в основном текстуально обусловлены, и в пользовании ими также были замечены определенные закономерности. Очевидной оказалась связь между жестами и характером интонирования исполняемого текста сказки: 1) определенная сказочная ситуация, «диктующая» ту или иную интонацию при ее передаче, влияет как на мимику, так и на характер и частоту жестов; 2) ритмическому членению сказочной речи, которому свойственна преимущественно однотипно-перечислительная интонация, сопутствует определенный тип повторяющихся жестов, и это явление практически стабильно во времени; 3) стереотипическим повторам, которым присуща своя сложная интонация, так же свойствен определенный комплекс своеобразно переплетающихся жестов, и это так же стабильно во времени. Жест и мимика представляют собой неразрывное целое, дополняя друг друга, хотя мимика и консервативнее жеста. Вкратце свои выводы о роли мимики и жестов Дж. Я. Адлейба сформулировала так: 1) процессу исполнения сказки сопутствуют различные характерные жесты (I слой жестов); 2) одинаковые или одинаково интерпретируемые текстом (однотипные) жесты, сопутствуя вербально и интонационно соразмерным фразам-словосочетаниям, на определенных участках текста принимают и сами характер перечислительности, выделяясь на фоне общеритмического режима повествования, свойственного исполнению сказки вообще и вытекающего и из манеры повествования отдельного сказочника, в частности, в пределах одного или нескольких сравниваемых текстов – воспроизведений одной и той же сказки (II слой жестов); 3) и, наконец, ритмически организованным участкам, в такт перечисляющимся фразам-словосочетаниям, сопутствуют одинаковые или однотипные жесты во всех сравниваемых текстах (III слой жестов); 4) при отсутствии одного из слагаемых триединство слово – интонация – жест-мимика переходит в статус пар-соответствий, и чаще всего из триединства выпадает элемент жест-мимика, и в таких случаях слово и интонация как бы восполняют отсутствие жеста, неся на себе дополнительную нагрузку в образовании ритмических единств.
Таким образом, было доказано наличие следующей цепочки закономерностей: 1) одно и то же действие, повторяющееся несколько раз (событийная повторяемость), получает одинаковое или сходное вербальное оформление; 2) стабильность лексического запаса (вербального оформления), основанная на памяти исполнителя, сопровождается одинаковым или сходным его интонированием; 3) определенному типу интонирования сопутствует соответствующая жестикуляция; 4) все это справедливо не только для одного, «разового» текста сказки, но и в отношении разновременных, повторных его записей.
Мы попытались изложить узловые моменты исследования Дж. Я. Адлейба, понимая при этом невозможность полного освещения его характеристик в пределах небольшой статьи. Однако надеемся, что и в такой компрессивной демонстрации мы осветили основные моменты проведенного ею анализа, использование теоретических и практических выводов которого, как нам представляется, возможно и даже необходимо при изучении и других классических форм фольклорного повествования. Выведенные исследовательницей закономерности и само обнаружение их чрезвычайно важно для понимания многомерности традиционного повествования и исполнительства как «живого» процесса, пояснения самого существа сказочного текста, выходящего далеко за рамки жанровой принадлежности как мультинарративного пространства.
Исходя из вышеизложенного, монография профессора Дж. Я. Адлейба «Стилевая и поэтико-композиционная система сказки» (Экспериментальное исследование на абхазском материале) в 2-х томах (М., 2020) рекомендована на присуждение Государственной премии им. Г. А. Дзидзария.
Диана АДЖИНДЖАЛ, кандидат филологических наук, доцент, почетный профессор АГУ, заведующая кафедрой абхазской литературы
