Я подготовил несколько стихотворений и, старательно выводя буквы, на вырванных из ученической тетради листках написал сопроводительное письмо с краткими биографическими данными. В письме я особо отметил, что журнал «Гарун» – одно из моих любимых изданий.
Мой читатель очень ошибётся, если решит, что с моей стороны это было «лёгким подхалимажем» для задабривания редакции – я об этом даже не думал. Я писал правду без какой-либо задней мысли. Я, действительно, любил этот журнал, каждый его новый выпуск для меня был настоящим праздником. Думаю, что и не только для меня.
Журнал выходил очень большим тиражом, и тем не менее его катастрофически не хватало. Номера «молодёжки» шли нарасхват, переходили из рук в руки. Журнал подкупал читателя смелостью публикаций, свежестью поднятых тем, великолепным оформлением и высоким уровнем художественных произведений. Даже само название журнала – «Гарун» («Весна») – подсказывало о наступлении буйной весны в области литературы, искусства, одним словом – культуры. Только от перечисления постоянных авторов до сих пор захватывает дух: Паруйр Севак, Амо Сагиян, Ваагн Давтян, Сильва Капутикян, Геворг Эмин, Серо Ханзадян, Абиг Авакян, Вардгес Петросян (основатель журнала и первый главный редактор), Грант Матевосян, Мкртыч Саркисян..., а также более молодые представители армянской литературы: Рубен Овспеян, Размик Давоян, Ованнес Мелконян, Игнат Мамян, Эдвард Милитонян, Генрик Эдоян, Артем Арутюнян, Александр Топчян, Гукас Сирунян… и много других замечательных имён. Каждый из перечисленных авторов уже тогда сказал своё веское слово в литературе. Так что публикация в журнале «Гарун» была вершиной моих поэтических мечтаний, она была нужна как воздух, ибо открывала прямой путь в большую литературу.
Стихи я отправил заказным письмом, после этого перешёл к следующей, самой тяжёлой фазе своего начинания – фазе ожидания.
Я был уверен, что моя подборка обязательно будет опубликована. Эта уверенность усиливалась ещё и тем, что перед отправкой в редакцию я её показал учителю армянского языка и литературы Саше Мкртчяну, известному как Варжапет Саша или Гаруни Саша, который печатался в «Гаруне», и получил его одобрение. Он сказал почти словами Аветика Исаакяна из стихотворения «Бингёл»:
Раскрыла весна зеленые двери дня
И, точно струна, запела в ручьях Бингёла.
Так вот, Саша Мкртчян сказал, что «Гарун» передо мной обязательно раскроет свои двери. По моим подсчётам (исходя из опыта публикации в газете «Пионер- канч»), это, то есть раскрытие дверей «Гаруна» передо мной, должно было произойти через месяца два, ну от силы – через три, и тогда же я получу «свой» номер.
Я ждал. О, как же я ждал! И как же изнурительно медленно шли дни, очень медленно, нет, они почти стояли. Так ногами топчут виноград в давильнях; как будто ходят, а на самом деле стоят на месте и работают, как поршневой насос. Я тогда был уверен, что ожидание – это самая страшная пытка, и оно придумано исключительно для меня, ну, для тех, кто ожидает публикации своего произведения.
Забегая вперёд, сразу скажу: эта небольшая подборка (всего три стихотворения) действительно была опубликована. Но она была опубликована ровно через… 15 лет – летом 1988 года!
Но до этого… Произошла история, которая, как говорит ведущий телепрограммы «Следствие вели...» Леонид Каневский, уже «совсем другая история», а я от себя добавлю: и довольно-таки забавная.
Так вот, я ждал. Но, как обычно в таких случаях бывает, суббота наступила раньше пятницы, а может быть и четверга.
Вскоре, до выхода очередного номера, я получил письмо из редакции. Ответ был напечатан на пишущей машинке, имя и фамилия дописаны рукой. Письмо с сожалением гласило, что хотя стихи не лишены некоторых художественных достоинств, но, тем не менее, их уровень не соответствует требованиям журнала. Всего несколько сухих предложений.
Моё разочарование было классически совершенным, потому что в моих глазах потемнел весь свет, руки задрожали – почти так, как дрожали руки нашей родственницы Сирануш бабо. После охватившего меня шока я попытался взять себя в руки, которые продолжали дрожать, но уже не так заметно, как в первые минуты. У меня даже внутренний голос появился, который недвусмысленно подсказал, что не всё уж так плохо, как мне кажется. «Подумай своей головой, – предложил, а скорее, приказал он, то есть только что родившийся внутренний голос, – здесь же написано, что стихи не лишены некоторых художественных достоинств. Это же чего-то стоит, правда?!»
И я начал дальше развивать эту спасительную мысль: «Обо мне должен знать сам Вардгес Петросян, он же главный редактор, и наверняка все материалы проходят через его руки! Не может быть, чтобы он не читал поступившие материалы. И ещё: он же был главным редактором газеты «Пионер-канч», где я активно печатался и даже был награждён Почётной грамотой редакции! Он не может не читать газету, которую редактировал много-много лет! Так что же получается? Получается, что я в некотором роде уже достаточно известный поэт, если меня знает сам Вардгес Петросян! Это же здорово!»
Но с другой стороны: ну почему же так, почему? Мне очень нравились эти стихи, и я хотел, чтобы они были опубликованы именно в «Гаруне». И ещё я хотел, чтобы моя учительница Джемма Мацоян, которая получала этот журнал, очень обрадовалась, раскрыв его и увидев мою фотографию и стихи. А потом ещё и так приятно удивилась, что… не поверила бы даже своим глазам!
Горечь обиды за неудачную попытку очень долго не покидала меня – даже после окончания школы, во время службы в армии и даже после демобилизации. Но я, к своей чести, продолжал писать и публиковаться в разных изданиях, в том числе и в «Гаруне» – когда главными редакторами стали Анжик Акопян, а потом и Меружан Тер-Гуланян. Своей серьёзной удачей считаю публикацию переводов нескольких стихотворений абхазского поэта Шалвы Цвижба в 1986 году.
В 1988 году я, будучи директором Лечкопской средней школы Сухумского района, по линии Министерства народного образования был приглашён в Ереван на какое-то всеармянское совещание, в рамках которого состоялась интересная встреча с профессором Ереванского госуниверситета Рафаэлем Аветисовичем Ишханяном – автором знаменитых «Бесед по истории армянского народа», которые печатались в детско-юношеском журнале «Пионер», а затем и вышли отдельной книгой.
После выступления одного из заместителей министра, пообещавшего нам золотые горы, слово попросил Ишханян. Помню, он сказал: «Дорогие мои, не верьте ни одному его слову. Эти люди из министерства ничем не смогут вам помочь, если даже очень захотят, потому что сами ничего не имеют».
И ещё он сказал в своём выступлении, я хорошо запомнил его слова: «Самыми удачными учебниками по армянскому языку являются стихи Ваана Терьяна. Как следует выучите двадцать его стихотворений, и вы в совершенстве будете знать армянский язык».
После совещания я пошёл на улицу Кармир Банаки, где находилась редакция журнала «Гарун» – в одном здании с Институтом литературы имени Манука Абегяна Академии наук Армении и редакцией журнала «Пионер».
Встретился с моим товарищем Гукасом Сируняном – заведующим отделом поэзии. Он, лукаво улыбаясь, сказал мне, что в седьмом номере идут мои стихи.
«Какие ещё стихи?», – удивился я.
«А вот эти», – Гукас протянул мне пожелтевшие листки из ученической тетради с моими стихами 15-летней давности!
Я сразу же узнал свой почерк, старательно выведенные слова.
«Вот, разбирал старые стопки бумаг и случайно нашёл», – сказал Гукас.
…Когда я приехал в Сухум, нашёл в своём архиве ответ из редакции.
На фирменном гаруновском бланке чётко было написано: «Уважаемый Артавазд Саканян…»
По чьей-то халатности произошла чудовищная путаница, подтвердившая истину о том, что рукописи никогда не горят.
Но, как бы ни было, справедливость была восстановлена, хотя и через пятнадцать лет. И я глубоко верю в то, что справедливость всегда и во всём должна обязательно восторжествовать.
Как послесловие добавлю, что эти стихи я включил в свой сборник «Солнечный ветер», который вышел в издательстве «Мерани» в 1989 году.
Артавазд САРЕЦЯН
