Детали моего общения с режиссером Арановичем, с ленфильмовцами все-таки давали надежду и удерживали меня от необходимости поверить в то, что идиосинкразия Вячеслава Тихонова к жанру интервью и к журналистской братии лишит меня возможности общения с ним. И я старалась крепить наши контакты: местом прогулок с сыном я сделала парк около гостиницы «Тбилиси», заглядывала к нашим гостям, интересовалась их бытием, отвечала на вопросы и не забывала рассказывать о любви и уважении жителей Абхазии к Вячеславу Тихонову, об их желании узнать как можно больше о его творчестве, тем более что именно сейчас он – гость нашей республики. Отношения с Семеном Арановичем, Татьяной Самознаевой становились непринужденнее и доверительнее. А в один из дней у меня раздался телефонный звонок, и хриплый голос Арановича известил о высокой температуре у него, о плохом самочувствии – перекупался в море – и о своем волнении, так как через пару дней он обязан быть здоров – приезжает Тихонов, и должны начаться съемки. «Ни о чем не думать, лежать, все необходимые меры будут приняты», – вынесла я свой вердикт. Не прошло и часа, как у постели больного оказался опытный врач с большим ассортиментом лекарств. Забегая вперед, скажу, что уже через два дня здоровый Семен Давидович встретил приехавшего Вячеслава Васильевича. Съемки были начаты. И… важная деталь – мы с Арановичем во время его лечения перешли на «ты». Это, естественно, вносило уже другие возможности в структуру наших бесед. А если иначе, то я уже смелее говорила о необходимости встречи с Тихоновым, а он уже не так категорично заявлял о невозможности этого. Я получила от него разрешение присутствовать на съемках, которые проходили в Синопском дендропарке, – абхазские красоты удовлетворили сценарий, заменив собой кусочек Африки с расположенным там Посольством России в одной из африканских стран. «Я буду свидетелем того, как работает блистательный, талантливейший актер Вячеслав Тихонов. Это – счастливый момент моей биографии творческой и обычной жизненной, спасибо тебе за эту возможность, Семен», – повторяла я Арановичу, когда мы ехали на съемки. И добавляла: «Но хотя бы еще несколько слов от него, Сема, постарайся, очень прошу!» Он не выдержал, сдался: «Попробую».
Я устроилась в укромном уголке парка. Съемки будут видны. Трепещу, понимая, что сейчас смогу не на экране, а вживую прикоснуться к таланту, обаянию, красоте, внутренней и внешней, самого Вячеслава Тихонова – своего кумира!
Снимался эпизод, в котором сотрудница российского Посольства в африканской стране должна внести самовар на веранду, где гостя принимает другой сотрудник (Тихонов). Для молодой актрисы – это первая роль в кино. Режиссера Арановича не все устраивает в ее игре. И добровольным «наставником» становится Вячеслав Тихонов. Он объясняет, советует, сам показывает, как достойно и одновременно впечатляюще представить африканскому аборигену самовар – «национальное российское достояние». Вячеслав Васильевич был предельно терпелив, не жалел ни повторных показов, ни времени.
…Я не знаю, что сказал режиссер Аранович артисту Тихонову. Но когда после трех часов напряженной актерской работы был объявлен перерыв, и народный артист СССР Вячеслав Тихонов (он носил это звание с августа 1974 года), выйдя на парковую дорожку, сказал: «Где здесь журналистка, которая меня ждет?», я впала в потрясение. Наверное, только так можно назвать то, что испытала я, услышав эти слова.
Съемки. Это неимоверное напряжение. Это несомненная усталость. Это бесспорная необходимость в отдыхе. И вместо этого – поиск неизвестной журналистки. А ведь мог не вспомнить, не сделать и просто пойти передохнуть. Но ведь сделал, потому что его попросили и потому что пообещал сам. Наверное, это можно и нужно назвать глубокой человеческой порядочностью, ответственностью, невозможностью нарушить данное слово, умением понять желания другого и помочь в их исполнении. (Очень хочется и сегодня почаще встречаться с такими понятиями и качествами. Но это уже размышления на другую тему.)
А тогда… Очень непринужденно Тихонов протянул руку и серьезно представился. Я сделала то же самое. Это получилось довольно забавно. Мы оба засмеялись. И скованность моя исчезла. Говорили немногим менее часа. Вячеслав Васильевич оказался очень добрым собеседником, старающимся ответить на мои вопросы так, чтобы не было недопонимания или двусмысленности.
Совершенно покоренная открытостью, добротой, пониманием своего собеседника, я как-то осмелела и попросила разрешение показать ему готовый материал, чтобы избежать неточностей, которые могли стать результатом моего волнения. Вячеслав Васильевич согласился. И я, счастливая, забронировала вечер следующего дня. Ночь была творчески-бессонной. К утру я закончила рассказ о творчестве, жизни, планах, увлечениях, мечтах кумира миллионов зрителей тогда огромной Советской страны и, конечно, моего тоже. Вечером в гостиничном номере, прочитав его, Тихонов удивился тому, «как много я из него сумела вытащить и так достоверно передать бумаге».
(Я сделала большой материал, он был опубликован в газете «Советская Абхазия» и вызвал большую реакцию читателей – искренних почитателей этого великого артиста. Мне задавали много уточняющих вопросов. Были и такие, кто не верил в это мое общение. Но в его истинности убеждал снимок, сделанный во время моей беседы с Вячеславом Тихоновым фотокорреспондентом газеты Жаном Меликяном.)
Тихонов открыл бутылку шампанского. Тосты за творческие удачи, за зрителей будущего фильма, за Абхазию, где так удачно проходят съемки фильма, с удовольствием подняли Вячеслав Тихонов, Семен Аранович, директор фильма Тамара Самознаева, артист Лев Дуров и гости – мой супруг Владимир Авидзба и я. Не без труда, но мне удалось уговорить его пойти со мной. Доводы были убедительные: во-первых, в гостиничный номер порядочной женщине одной идти неприлично. А во-вторых, именно мужчина должен представить предложение, а оно во мне уже созрело, – познакомиться с прославленными древними абхазскими традициями, с истинным абхазским гостеприимством, для чего, как минимум, надо побывать в хорошей апацхе. Идею эту Тихонову и его коллегам муж озвучил с абхазским размахом и настойчивостью. И она была принята всеми присутствующими там. Аранович подсказал еще четырех человек. Мы, конечно, не возражали. Получилось человек десять. Остановились на ресторане «Мерхеул», был тогда такой недалеко от Мачарского поста ГАИ.
Утро следующего дня началось со звонка Семена Арановича, который, немного смущаясь, сказал, что я так живописно рассказала о достоинствах апацхи с великолепным ассортиментом абхазских национальных блюд, что он не удержался и поделился этой информацией со всеми членами съемочной группы. И все они тоже захотели поехать туда. «Они просто поедут с нами, чтобы знать куда. Но платить они будут сами за себя», – добавил Семен. «Приглашены уже все. Ни о какой оплате и речи быть не может. В Абхазии умеют достойно принимать гостей», – сказала я. В моих словах прозвучало столько твердости, что на возражения Аранович не решился.
Думаю, когда я сообщала своему мужу о том, что гостей у нас будет не 10, как планировалось, а чуть больше – 30, он тоже, слыша бескомпромиссность в моих словах и тоне, не стал ничего комментировать. Вопрос был решен.
Прием 30 гостей в апацхе совершенно неожиданно превратился в «вечер сюрпризов» от Вячеслава Тихонова. Почему сюрпризов? Да потому что мы – фанаты своих кумиров – зачастую поднимаем их высоко над собой, не ждем от них обычных человеческих поступков, действий, проявлений – они ведь кумиры! И некоторые из таких кумиров удобно устраиваются «в верхах» и поддерживают там привязанный к ним титул. Но есть и другие – человечные люди-кумиры. Вячеслав Тихонов, к великому благу и радости, оказался в плеяде человечных. И подтверждением этому был весь вечер нашего общения. Его простота, контактность, человечность, остроумие и стали настоящими сюрпризами. Я не говорю, что все это было его совершенной искренностью. Но и не говорю, что это было продуманным актерством. Это было естественным человеческим ответом на ситуацию. Он чувствовал наше отношение к себе, и хотел вести себя так, чтобы не обидеть нас равнодушием, но и себя он был обязан держать в уже устоявшемся статусе.
Моя память сохранила многие моменты того вечера. Началось все с того, что на нашу вечеринку я поехала на ленфильмовском автобусе со всей группой, так как муж был достаточно ответственным работником – возглавлял ведущую (для того времени) идеологическую сферу – отдел пропаганды и агитации Абхазского обкома Компартии. И именно в тот вечер в обкоме проводилось крайне важное совещание. Мне было велено ехать с артистами, приглашать в апацхе всех за стол, так как там уже с семи вечера ждут гостей. Сам он обещал быть на месте в восемь часов.
Место в автобусе рядом с Тихоновым никто даже не подумал занять – оно было моим. Я заранее попросила водителя остановить машину в определенном месте, чтобы забрать ожидающую нас там сестру. Но, когда мы подъезжали туда, в городе внезапно погас свет. (Не так часто, как сейчас, но и тогда такое случалось.) Я заволновалась. Тихонов спросил меня, как зовут сестру, вышел из машины и хорошо поставленным голосом прокричал в кромешную тьму: «Татьяна!» Сестра, конечно, моментально откликнулась на этот призыв.
Уже на месте, где столы были накрыты красиво, и все, без сомнения, было вкусно, Вячеслав Васильевич предложил не сразу приступать к трапезе, а обязательно дождаться хозяина, пригласившего их. А меня он попросил за это время показать ему «этот красивый ресторан в лесу». Что мы и сделали.
Когда ровно в восемь вечера приехал Владимир Авидзба, Вячеслав Тихонов сказал: «Я знал, что точность – вежливость королей, но, оказывается, и партийных работников тоже». А потом добавил: «Сейчас мы будем садиться за стол, но сначала я исполню роль гостеприимной хозяйки абхазки». Взяв полотенце, висевшее у рукомойника, он протягивал его каждому, кто уже вымыл руки, приговаривая при этом слова приветствия. Благодаря всему этому обстановка была совершенно раскованной и непринужденной.
Тихонов, обратившись к «хозяину стола», так он назвал Авидзба, попросил его провести вечер в лучших абхазских национальных традициях: «Вдруг когда-нибудь мне придется сыграть абхазца, и я уже буду знать – как». Он попросил, если это не нарушит застолья, вместо вина – абхазской чачи. Желание гостя было тут же исполнено. Надо сказать, что каким Вячеслав Васильевич сел за стол, таким он и встал, хотя тостов не пропускал, и чача, по всей видимости, ему понравилась. Он много шутил, рассказывал разные актерские байки. Так мы узнали, как артист Борис Андреев после фильма «Падение Берлина» стал народным артистом СССР. Глава страны Иосиф Сталин, посмотрев фильм, задумчиво произнес: «Да, Борис Андреев, по-настоящему народный артист». И на другой день Андреев уже был обладателем высокого государственного звания. Это было в 1950 году. (Слова вождя воспринимались как указания, и указания эти реализовывались беспрекословно.) А что касается самого Бориса Андреева, то он, действительно, большой актер и обладатель, уже впоследствии, больших государственных наград и титулов.
Уже далеко за полночь все мы, в хорошем настроении, вернулись восвояси. По-семейному тепло распрощались с Тихоновым и Арановичем. А дома, когда часы показывали уже 2 часа, раздался телефонный звонок. И уже хорошо знакомый мне голос Вячеслава Тихонова произнес: «Лилиана, нам с Семеном не спится, мы под впечатлением прекрасного вечера. Спасибо вам за этот замечательный подарок». Что это было более чем приятно, объяснять не надо. А еще эти слова были подкреплением искренности и душевности артиста Тихонова, уже замеченные мною в общении с ним. Совсем неожиданно они еще раз нашли подтверждение через день, когда мы – Вячеслав Тихонов, Семен Аранович, моя сестра Таня и я ‒ стояли на перроне Сухумского железнодорожного вокзала у поезда, на котором значилось «Сухум ‒ Москва». Съемки в Абхазии были завершены. Вся ленфильмовская группа возвращалась домой самолетом. «А Семен перестал летать самолетом, вот я и составил ему компанию, не ехать же ему одному», – коротко сказал Тихонов. Он же, отвечая на мой вопрос, объяснил, что Семен Аранович до прихода в кинематограф был военным летчиком. Однажды самолет, которым он управлял, загорелся в воздухе, стал падать, летчик сумел катапультироваться, но сильно обгорел, особенно голова пострадала, с тех пор он распрощался с авиацией. И я вдруг поняла, что меня смущало в прическе Арановича, которая не всегда смотрелась одинаково, ‒ это был парик.
Поезд потихоньку тронулся. Мы помахали отъезжающим. Конечно, была грусть расставания. Но острое осознание того, с чем я сейчас столкнулась, было сильнее. Да, это были непростые, но достаточно возможные и даже обыденные жизненные ситуации. Но в этой их обыденности и таилось их величие. Семен Аранович ‒ военный летчик, сумевший не растеряться в крайне опасной критической ситуации. Вячеслав Тихонов – артист, кумир миллионов, сумевший почувствовать свою нужность другому, и просто остаться рядом. И это ‒ высшее проявление достойной сущности человека.
(Продолжение. Начало в № 88. Окончание в следующем номере)
Лилиана ЯКОВЛЕВА
