«Неподалёку от старой крепости стоял и смотрел в море человек невысокого роста, с очень выразительным лицом, с гладкими седыми волосами, с крепкими белыми усами, спокойный, задумчивый, строгий. Он был похож на учёного, размышляющего над сложной проблемой и вышедшего подышать вечерней прохладой из кабинета, заваленного книгами и рукописями. Если абхазцы в дымчато-голубых черкесках явно принадлежали прошлому, то, этот, как бы выточенный из смуглого самшита, стройный человек с профилем морской птицы, с добрым глубоким взглядом, был вполне современен, хотя мог бы, улыбаясь, сказать, что этих старых гордецов с кинжалами он научил в своё время читать и писать, дав им первую абхазскую азбуку, и не только азбуку. Его называли Кириллом и Мефодием абхазского народа. Это был Дмитрий Гулиа, основоположник абхазской литературы. Сколько я ни виделся и ни говорил потом с Дмитрием Гулиа, я всякий раз с наивным удивлением смотрел на него и никак не мог понять, откуда берёт он столько энергии и силы, столько веры в жизнь, столько уверенности и мужества...»