Тем ценнее воспоминания самых разных людей, которых всегда было много рядом с ним и для которых ему не было жаль ни времени, ни успешной карьеры ученого, ни собственной жизни.
Наверное, немало было и тогда и сейчас желающих понять, почему именно он стал избранным – в библейском значении этого слова, проводником для своего народа.
Прост ответ на этот вопрос.
Это, вне всякого сомнения, промысел Божий, и не стоит пытаться его понять и проанализировать. События, которые последовали за этим, тоже были предопределены, тем более Абхазии не впервые приходилось оказываться на грани между жизнью и смертью для собственного этноса, а вот какое решение примет лидер народа, как он поведет себя, никто из живущих на земле предсказать не мог.
Вот что написал Герой Абхазии Батал Кобахия 4 марта 2010 года, когда Абхазия узнала, что перестало биться сердце ее любимого лидера:
...Владислав Ардзинба был один из немногих лидеров в ряду руководителей государств, сформировавшихся из обломков огромной советской империи, имевший непререкаемый политический авторитет у своего народа, избрание которого было единственным, наиболее реальным и осознанным выбором. Легитимным. Что уже являлось редкостью на том разломе ценностей, в котором формировались новые государства из бывшего советского содружества. Для всех нас свобода, независимость и суверенитет ассоциировались именно с его именем и стали неразделимыми.
Он обладал тонким чувством юмора. Он был душой компании. Сам великолепно танцевал и очень бурно аплодировал, когда видел молодежь, танцующую народные танцы во время различных мероприятий. А как обострялся его слух, когда вдруг мы начинали петь абхазские песни! Как он сразу хватался за ручку, если кто-то вдруг вспоминал какие-то случаи, связанные с прошлым его рода, с селом, мифами и легендами, которые, разумеется, были частыми темами для разговоров ностальгирующих по родине студентов.
Он был очень искренним. Он увлекался людьми, которые выделялись своими неординарными способностями. И всегда шел навстречу к их будущим взлетам. Даже если порой он испытывал разочарование, которое с трудом и болью переносил, он тем не менее не мог укротить свою страсть к людям интересным, подающим надежды как будущие политики, ученые, деятели искусства.
Он увлекался различными идеями, которые могли привнести нечто новое в изучение истории Абхазии, интересовался всем, что имело к этому отношение. Именно поэтому он достаточно молодым, в эпоху, когда зрелый возраст для возможного руководителя наступал по общепринятым правилам далеко после 50-летнего рубежа, стал директором большого научного института, бывшего главным кровеносным сосудом и источником силы в борьбе за независимость абхазов.
Он был великолепным ученым, один из немногих историков в мире, который мог в подлиннике читать древние хеттские первоисточники.
В 1985 году я решил поехать в Тбилиси на защиту его докторской диссертации. Я вернулся оттуда гордый и окрыленный, увидев, как он блестяще и с достоинством защитил докторскую диссертацию в грузинской столице, где формировались и варились тогда самые безумные идеи по поводу невероятного происхождения абхазов.
В этом воспоминании о нем я даже не хочу их напоминать. Я тогда не мог понять, почему именно там решил он утвердить свое право на звание ученой степени доктора исторических наук. Теперь понимаю: потому что именно там было сложнее всего выдержать это испытание. Я видел в глазах ученых, сидящих в зале, восхищение и досаду, и видел, как виртуозно, с напором и обаянием он реагировал и отвечал на многие вопросы, которые вышли далеко за рамки его докторской диссертации.
Он был, пожалуй, единственный из президентов стран, сформировавшихся в постсоветском пространстве, с таким высоким уровнем образованности и эрудированности.
Он был реформатор. Харизматичный. Сильный. Волевой. Он один из немногих политиков, который начал свою идею и завершил ее. Завершитель. Он мог ее обозреть. Он вселил в нас уверенность в том, что мы заслуживаем иной участи, нежели нам предлагает современная история: мы народ, исторически имеющий право на свободу, самоопределение и независимость.
Он поднял уровень нашей национальной идентичности на такою высоту, на которую уже никто никогда не сможет посягать.
Он был. И он есть.
И сегодня мне сложно писать еще что-то о нем, что могло бы реально описать все чувства, эмоции, представления о нем. Но придет время, и будут многие другие, которые найдут именно те единственные слова, способные сполна охарактеризовать всю необычайную сущность Владислава Ардзинба, парня из села Эшера, что находится в серединной Абхазии, который был необычайно обаятельным обычным человеком, со многими присущими только ему слабостями и сильными сторонами, но который стал легендой и мифом еще при своей недолгой по абхазским меркам жизни.
И который безмерно любил свой народ и свою Родину.